Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов Страница 49

– У меня тоже нет решения этой головоломки, ваше величество. Но я, по крайней мере, узнал, за что именно был убит господин де Моранжак.

– Он заметил контрабандное оружие. Ты ведь так и не приблизился к разоблачению и поимке его убийц?

– Я шел по следу Кожевенника, пока он еще не начал пугать город, но как только результаты его деяний стали видны всем, сам Кожевенник исчез. Ум говорит мне, что нужно бросить теорию участия Махтара Али, но интуиция твердит, что я должен предъявить ему обвинения и изолировать как можно быстрее, невзирая на дипломатическую неприкосновенность. А заодно и его хозяина.

Император неторопливо выложил на свой стол чистый лист, черкнул по нему несколько слов серебряными чернилами и, нажав на небольшую выпуклость на столешнице, позвал секретаря. Отдав ему листок, монарх вновь обратил внимание на меня.

– Опустим на время поиски убийцы де Моранжака, хотя конечно, я жду, что ты приложишь все силы к его поимке. А еще, скажи мне, не видишь ли ты скрытый смысл происходящего? Мне говорили, что, когда какой-нибудь скорбный разумом убивает людей, побуждаемый какой-либо манией, он делает это систематически. К примеру, в определенный день года, или выбирает себе жертву, которая ему кого-то напоминает.

– Ритуалы также важны, ваше величество, все убитые лишились разных частей кожного покрова.

– Вот-вот! Ты думаешь, это что-то значит?

– Нет, – ответил я честно.

– Неужели? Следователи Скоальт-Ярда видят в этом аспекте дела некоторые перспективы.

– Они идиоты. Прошу прощения, ваше величество.

– Поясни свою точку зрения.

– Да. Ваше величество, все жертвы Кожевенника принадлежат к разным видам, разным расам, разным полам, разным вероисповеданиям, разным возрастам, разным социальным уровням и живут в разных частях города. Между ними нет никакой связи, и лишь одно их объединяет – они все нетэнкрисы. Люди, люпсы, авиаки, дахорачи, кто угодно, но не господа Голоса. Ни один тэнкрис не пострадал от рук Кожевенника.

– Это верно.

– Семь лет назад, когда я вернулся в столицу после падения Малдиза, я был удивлен накалом межрасовых трений. Вы должны помнить, тогда часто вспыхивали уличные конфликты между знатью и чернью на почве межрасовой ненависти. Смерды обвиняли танов в том, что мы развязали очередную войну, на которой гибнут и калечатся их дети. Называли нас кровососами, строящими свое благополучие на их боли, и прочая чушь, которую крикливые агитаторы впихивают в глотки тупому обывателю.

– Ты жесток в словах и мыслях. Но продолжай.

– Благодарю, ваше величество. В то время столичные таны избрали самую глупую тактику поведения из всех возможных – диаметральный ответ. Агитаторы Белой Бури пропагандировали идеи монодоминации на улицах благополучных районов, призывали урезать права младших видов, пророчили возвращение тех светлых времен, когда в наших государствах иные виды существовали в лучшем случае как рабы, но никак не полноценные подданные. Война закончилась нашей победой. Щедрые ветеранские пенсии и компенсации, слава победителей и новый приток богатств помогли многим признать правоту правящей верхушки в вопросе нецелесообразности колониального конфликта. Горлопанам обеих сторон посоветовали заткнуться, и им пришлось подчиниться.

– Тогда шла война, мальчик л’Мориа, а сейчас войны нет.

– Я читал об успехе генерала Стаббса, ваше величество, и могу точно сказать, что пока махараджа Малдиза и вся верхушка аджамешей не уничтожены, война не завершена, сколько бы трофеев генерал ни прислал. Враги короны чувствуют это и старательно расшатывают лодку. Горожане тоже не слепы, они видят, что происходит на улицах, кто рискует больше, оказываясь в темноте, а кто меньше, и пусть пока рано, но когда страх захватит их полностью, они либо обвинят власть в бездействии, либо в том, что она и есть причина всех их несчастий.

– Во всех бедах народ винит власть, это естественный порядок вещей.

И все мы, власть имущие, знаем об этом, подумал я.

– Они обвинят не вас, ваше величество, они назовут имена открытых ультрарадикальных видистов, беловласых танов, которые успели прославиться своим жестоким обращением с представителями иных рас или призывами к такому обращению. Они потребуют крови и справедливого суда, то есть суда, на котором им дадут убить неугодных, а когда не получат желаемого, возьмутся за оружие и проклянут уже ваше имя.

– Арсенал в Квартале Теней, – проговорил он, глядя куда-то в сторону.

– И, скорее всего, в столице он не единственный. Я более чем уверен, что и сейчас в городе действуют слуги врага, которые поднимают недовольство в сердцах низших слоев населения, распаляют страх, разносят скверные слухи. Если им удастся подорвать эту информационную бомбу, а затем направить гнев взорвавшейся толпы в нужное русло, мы получим восстание.

– И при этом ты списываешь со счетов столичные полки, не так ли, мальчик л’Мориа?

– Ваше величество, в этих полках, как и во всех других военных соединениях империи, мы, тэнкрисы, лишь офицерский состав и магическая поддержка, нас слишком мало, и мы слишком ценны, чтобы сражаться в строю. Солдаты набираются из всех остальных поданных, и если им прикажут направить оружие на сородичей, чтобы защищать от них правящую элиту, многие, очень многие не смогут соблюсти присягу, а это приведет к куда более страшным последствиям. Раскол в рядах армии.

– Один шаг от гражданской войны, – понимающе кивнул он. – Вот как ты это видишь?

– Это единственный вариант развития событий, который сохраняет смысл в моих глазах. Атаковать город страхом. Оптимальным решением для нас было бы заранее вывезти семьи солдат и офицеров в безопасное место и поместить под надежную охрану. Таким образом мы сможем укрепить боевой дух солдат, гарантировав короне их верность.

– Вижу. Но ты не все знаешь. Вот, прочти это сейчас. К вопросу о том, что не пострадал ни один тэнкрис.

Император вытащил из ящика стола тонкую папку и бросил ее мне. Раскрыв папку, я углубился в чтение, жадно впитывая новую информацию. Тэнкрис мертв, тан Фрозан л’Гахан убит в собственном доме в Бескли, сердце пробито железным штырем.

– Фрозан л’Гахан…

– Ты должен был встречать его недавно, при том инциденте с юным л’Зорназа.

– Это так, ваше величество, но мы не были представлены. Когда это произошло?

– Вчера. Тело нашли на рассвете.

– Но почему я…

– Потому что я приказал утаить факт от всего Старкрара. Этим занимались уборщики во главе с Варзовым. Все свидетели допрошены, а затем их головы должным образом обработали мэтры из КГМ.

Я буквально за пару секунд осознал и внутренне одобрил действия Императора. Фрозан л’Гахан был убит особым образом, считается, что, если пронзить сердце тана железным штырем и оставить оружие в теле, душа не сможет ступить на Серебряную Дорогу, поэтому самые яростные ненавистники тэнкрисов сделали железный штырь своим символом возмездия. Конечно, это полная чушь, но для всего высшего общества подобное убийство – особенно болезненная и оскорбительная пощечина.