Лазоревый грех - Лорел Гамильтон Страница 49

Я плавала в воде, в теплой-теплой воде. Чьи-то рукиудерживали меня на месте, мужское тело слегка задевало меня в воде. Я открылаглаза и увидела пляшущие язычки свеч. Я снова в «Цирке проклятых»? Две вещи тутже подсказали мне, где я на самом деле: светлая плитка, блестящая в торцеванны, и руки вокруг моих плеч, которые напряглись и притянули меня ближе. Кактолько я уперлась спиной, я тут же поняла, что меня держит Мика.

Мне был знаком изгиб его плеча, знакома каждая ложбинка ивыпуклость этого тела. Загорелые руки казались слишком тонкими для мужчины, нокогда он притянул меня к себе, под кожей заиграли мышцы. Я знала, сколько силыв этом изящном теле. Он был вроде меня — на самом деле куда мощнее, чем с виду.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он так близко,что шепот показался громким.

— Лучше, — ответила я, все еще слабо.

— По крайней мере ты немного согрелась, — сказалон. — Джейсон говорил, что тебя тошнило и голова кружилась. Прошло?

Я подумала, попыталась почувствовать собственное тело, а нетолько уютную теплоту и близость.

— Ага, действительно лучше. Что со мной творилось?

Он повернул меня на руках, посадив поперек, чтобы мы виделидруг друга. И улыбнулся. Загар, с которым он приехал, уже немного сошел, нокожа осталась смуглой, и эта смуглость подчеркивала самую поразительную егочерту — совершенно кошачьи глаза. Я сперва думала, что они желто-зеленые, ноони были и желтые, и зеленые, и любая комбинация этих цветов в зависимости отего настроения, от освещения, от цвета рубашки.

Зрачки его расширились черными озерцами, и тонкая полоскацвета, окружившая их, стала светло-зеленой. Человеческие глаза редко бываютзелеными — по-настоящему. Серо-зелеными — да, но чисто зелеными — очень редко.Но у Мики глаза были именно такие.

И находились они на лице красивом — как бывают красивыженские лица. Точеном лице. Линия челюсти, подбородка были мужские, носмягченные. Широкий рот, нижняя губа толще верхней, будто он постоянно надуваетгубы.

Мне хотелось ощутить прикосновение его губ к своим, ощутитькасание его кожи под пальцами. Он так на меня действовал почти с той минуты,когда я его увидела, — будто именно его мне не хватало до завершенности инадо его прижать к своему телу как можно теснее, сплавиться с ним.

Он не возражал, когда я потянула его к себе для поцелуя. Несказал, что я больна и мне нужно отдохнуть. Он просто наклонился и прижался комне губами.

Целовать его было как дышать — автоматическое действие, то,что тело делает и будет делать, пока не умрет. Не было мысли, что я хочу егокоснуться, не было застенчивой нерешительности, как с любым другим мужчиной вмоей жизни. Он был мой Нимир-Радж, и с той минуты, когда мы оказались вместе,отношения были глубже брака, постояннее всего, что можно сказать словами илинаписать пером.

Мои руки скользнули вокруг его спины, плеч, мокрой кожи, инаш пульс забился сильнее. Его энергия горячим дыханием обожгла мне кожу,запела под каждым его прикосновением. Мой зверь заворочался где-то в глубинетела, и я ощутила, как отозвался зверь Мики. Они двигались в наших раздельныхтелах как два неясных плавающих контура, вверх, вверх, подгоняя друг друга, итолько наша кожа их разделяла. И вдруг она будто не смогла больше ихсдерживать, и они сплылись вместе. У меня спину выгнуло судорогой, а голос Микистал почти воплем. Звери играли внутри наших тел, их энергия сплеталась так,как никогда не могут сплестись тела. Они вились, танцевали, как невидимыеверевки, завязывались в узлы, охватывали друг друга, вплывали и выплывали изнас, пока я не полоснула ногтями спину Мики сверху вниз, а он не всадил зубымне в плечо.