Ночью в темных очках - Нэнси Коллинз Страница 48

– Я вообще-то не знаю...

– Слушай, это же ты ноешь, как тебе не нравится, что я все время ухожу и тебя здесь бросаю. Если хочешь отсюда выбраться, делай это по-моему. – Соня Блу стояла, упираясь руками в бока, и нетерпеливо хмурилась.

– Может, я еще раз попробую...

Соня вздохнула и пожала плечами, будто говоря: «Есть же дураки, которым охота шею ломать».

– Давай, разбивай себе голову.

Клод опасался, что именно так и выйдет. Он вытянул шею, пересчитывая металлические скобы, ведущие к люку в потолке. Тридцать. Уже третий раз он их пересчитывает, а их все тридцать. Он-то надеялся, что при пересчете несколько штук уберутся, но нет, число ступенек не хотело сокращаться.

Он схватился за нижнюю скобу, холодную на ощупь и слегка покрытую ржавчиной, шероховатую под кожей ладони. Потом другой рукой ухватился за следующую скобу, подтянулся. Правой ногой нащупал нижнюю скобу, которую только что освободил. Пока все хорошо. Голова была как воздушный шар, налитый грязной водой, сердце колотилось так, что ребра тряслись. Здесь можно вылезти. Без проблем. Просто лезть до самого верха. Вот так.

Он прошел еще две скобы, прежде чем тело взбунтовалось.

– Хагерти! Слазь, пока себе шею не свернул!

Голос Сони прорезал окружившую мозг вату, и на миг показалось, что он снова в школе и на него орет тренер, мистер Моррисон. Пораженный Клод спустился на пол. Лобные пазухи болели, а плечи будто обработали палкой от метлы.

Соня Блу встала перед лестницей:

– Хватайся прямо за шею, понял?

– Не знаю... ты уверена?

– Делай, как я сказала.

Хагерти закинул руки ей на плечи и вокруг шеи. Чувствовал он себя невероятно глупо – девчонка будет нести на закорках мужика на четыре дюйма выше и на сто фунтов тяжелее себя!

Соня Блу полезла по лестнице, будто у нее за спиной было фунтов десять картошки. Клод поглядел вниз, на быстро уходящий вдаль пол. У него закружилась голова, к горлу подступила желчь, и он вцепился крепче. Соня толчком распахнула люк, и в лицо Клоду ударил прохладный воздух, несущий запах заводских дымов. Это было чудесно.

Они вылезли на крышу старого дома в районе городских складов. Был ранний вечер, если судить по звездам, и вокруг было пусто, если не считать алкашей и наркоманов, кучкующихся у дверей забегаловок на главной транспортной артерии. Клод свалился на толевую крышу, глядя в ночное небо. Голова еще болела, и он был слишком легко одет для такой прохладной погоды, но наплевать. Он удрал из логова чудовища, если не от самого чудовища.

Соня Блу всматривалась вниз, в переулок. Интересно, она слышит, о чем он думает? Наверное, нет, а то бы расплескала ему мозги по полу.

Когда она впервые предложила за нее схватиться, он жутко перепугался. Одно дело – с ней говорить, но долгий и тесный физический контакт... Он бы предпочел запустить себе в штаны тарантула. Но все оказалось не так уж плохо.

– И что дальше? Полезем по пожарной лестнице?

Она покачала головой:

– Я так не делаю. Неизвестно, кто или что может тебя увидеть. Никогда не показывай, где ты спускаешься на землю. Правило номер один. К тому же в этой крысоловке нет пожарной лестницы.

– Понятно. А как же...

– Ты не спрашивай, а держись крепче. Сечешь?

Клод так и сделал. Несмотря на холод, его прошиб пот.

Она разбежалась в сторону ближайшего здания и прыгнула. Мелькнула пустота под ногами, а под ней – темный переулок, набитый мусорными ящиками и пустыми бутылками. От удара при приземлении руки у Клода разжались раньше, чем он успел сообразить. Он растянулся на крыше соседнего дома, и через две минуты сердце у него снова заработало.

– Господи, ты бы хоть предупредила!

– Я же тебе сказала держаться крепче? – Она помогла ему встать и отряхнула от пыли.

– Ладно, а что теперь? По веревке вдоль стены дома?

– Ты можешь делать, что хочешь. Можешь идти домой, только, боюсь, Колесс послала своих зомби следить за твоей квартирой. Могу дать тебе денег, чтобы ты уехал из города и обосновался где захочешь. И прослежу, чтобы ты выбрался без приключений.

– А ты?

Она пожала плечами и улыбнулась, не показывая зубов.

– У меня тут есть долги, которые надо заплатить.

Уж это точно, подумал он.

– Наверное, воспользуюсь твоим предложением покинуть город.

– Без проблем. Только сначала мне тут нужно закончить одно маленькое дельце.

– Какое?

– Надо повидаться с одним прежним знакомым.

* * *

После того, что случилось с ним за эти сутки, Клод с облегчением воспринял пребывание в одном из самых опасных районов города. Зловещие тени и разрушенные витрины дышали обаянием обыденности. Пусть тут было опасно, зато ничего сверхъестественного.

Он шел, отставая на пару шагов от Сони Блу, которая шагала по улице, засунув руки в карманы кожаного пиджака. Казалось, она погружена в свои мысли, так что Клод не стал приставать с разговорами.

Она, не говоря ни слова, свернула в темный переулок, куда поостерегся бы сунуться взвод морских пехотинцев. Клод на миг замешкался, настороженно заглядывая в мерзко пахнущий проход. Соня даже с ноги не сбилась, отбивая дробь каблуками сапог. Для нее это было просто сокращение пути, и беспокоиться было не о чем. Клод поспешил за ней, дыша ртом, чтобы не ощущать ароматов переулка. Это ему плохо удалось.

Было так темно, что он чуть не упал, налетев на нее. Она подняла руку, призывая к молчанию, и Клод закрыл рот, не успев спросить, зачем она остановилась. Она стояла совершенно неподвижно, только руки из карманов вынула. В правой руке у нее было что-то, чего Клод не мог рассмотреть. Соня склонила голову набок, как малиновка, прислушивающаяся к шороху червячков.

В крови у Клода загулял страх. Сердце переключилось на форсаж, уши ловили малейший шум. Они были не одни, в этом он был уверен, хотя никого не видел и не слышал.

Потом послышался стук пустой бутылки, катящейся по мостовой, и скрежет отодвигаемого мусорного ящика. Соня сдвинулась в сторону шума. Клод понял, что она встала между ним и тем, что там было в темноте.

Раздалось низкое шипение, будто змеиный смех, а потом они выступили из черноты. Клод услышал, как Соня выругалась вполголоса.

Он не мог понять, в чем тут проблема. Им загораживали путь всего лишь два алкаша, белый и черный.

Черный был чуть выше шести футов, хотя сильно согнутые плечи не давали точно оценить рост. Он был неимоверно худ, а голова у него была похожа на перегоревшую лампу. На нем были грязные лохмотья, а ноги босые. Его спутник был пониже, постарше и поволосатее, со спутанной гривой цвета грязной слоновой кости и бесцветной бородой, будто одолженной у козла.