Ночью в темных очках - Нэнси Коллинз Страница 47

Сюда, леди и джентльмены! Заходите к нам, и всего за двадцать пять центов – всего за четверть доллара – вы увидите смертельный номер: откусывание головы у живой курицы или змеи! Увидите человека, пронзающего иглами свой язык! Человек это или зверь? Спешите видеть!

Окончательное Исцеление было зрелищем отвратительным, возмутительным и оскорбительным. Овцам это нравилось. За шесть недель первых публичных выступлений она вернула себе внимание десяти телевизионных каналов, которые отказались от «Часа Колесниц Господних» после смерти Зеба, и завоевала еще семь.

И только одно отравляло ее счастье: Зебулон торчал на проповедях. Он сидел в первом ряду, одетый в свой кобальтовый костюм, в котором был похоронен, сложив руки на груди и скрестив ноги. Левая сторона лица у него оплыла как восковая маска, поднесенная слишком близко к огню. Когда он улыбался, это было ужасно. И будто одного этого было мало, он сидел вместе с ее семьей. Сидящие в первом ряду пребывали в блаженном неведении призраков, пляшущих у них на коленях. Иногда Зебулон наклонялся и что-то говорил папаше а тот кивал осторожно, потому что мама отлично поработала и он боялся, что голова отвалится. Хорошо хоть не слышно было, о чем они говорят.

Но как бы ни было неприятно постоянное преследование Зебулона, он был всего лишь призраком, и бояться с его стороны было нечего. Нет, настоящая проблема была связана с этой чертовой тварью. Надо было сразу понять, что этот англичанин накличет беду. Как же его звали? Частейн.

Одна мысль об этом ухмыляющемся паразите заставляла напрягаться. Кэтрин всю жизнь воображала, что таких, как она, больше нет, если не считать Зебулона и его недоразвитого дара. И тут появляется этот праздношатающийся фраер и ставит все с ног на голову. И самое противное то, что он, обладая разве что десятой долей ее дара, сумел ее перехитрить.

Он сидел в кресле напротив и вертел в руках пресс-папье.

– Есть одно дельце, ваше святейшество. Такое, что раз в жизни, можно сказать, бывает. Тут, понимаете, штучка, на которую я работаю – шизушка одна, – говорит, что она Дениз Торн. Я и подумал, что вас это может зацепить.

– Дениз Торн мертва.

– Может, да, может, нет. Откуда нам знать? Вы с ней говорили последнее время? Этим старухам, Колесико мое милое, вы можете мозги замылить, но не мне. Я лучше вас знаю, кто вы такая.

Тут она попыталась его схватить, проникнуть мысленно насквозь. К ее удивлению, он отдернулся. Она попыталась поймать его еще раз, но он снова ускользнул. И снова. Казалось, он все время на сантиметр дальше, чем можно достать. Кэтрин была как медведь гризли, ловящий пескаря. Можно было его взять силой, как Зеба, но вполне могло случиться, что он пережжет себе синапсы, и она останется ни с чем.

– Ай-яй-яй! Столько лошадиных сил и всего лишь ученические права! – ухмыльнулся Частейн. – Слушайте, мы договоримся или так и будем бегать вокруг сарая?

У нее загорелись щеки. Будто она снова вернулась в будку зазывалы, и это ей очень не понравилось.

– Десять кусков американских баксов, это и все, что я прошу. Не слишком много за информацию о давно пропавшей дочери миллионера? Я вас отведу к ней – без проблем. Что вы будете делать, когда ее увидите... ну, это уже ведь ваша проблема?

Эзра был с самого начала против. Он был убежден, что Частейн врет.

– Брось его, Кэтрин. Он просто хочет сшибить шальные баксы.

Но она знала, что англичанин говорит правду. Эзре она это объяснить не умела, а если бы и смогла, он бы все равно не понял, так что она и пытаться не стала. Ему это не нравилось, но когда она велела ему заплатить англичанину, он послушался. Эзра, конечно, был прав, но ему так и не представилось случая сказать: «Я же тебе говорил».

Они сидели в машине и наблюдали за встречей этой женщины и Частейна. Что там происходило, было видно не очень хорошо, но ей показалось, что Частейн поцеловал эту женщину. Та покачнулась назад, схватилась за живот, и Частейн исчез в темноте. Эзра дал знак человеку из второй машины, и они вдвоем вышли на пустую спортплощадку, оставив Кэтрин надзирать за «линкольном».

Женщина упала на колено, зажимая руками живот. Транквилизатор должен был вырубить ее в ту же секунду, но она все еще двигалась. Эзра добежал до нее первым. Он нагнулся к ней, проверяя, что это она.

Тварь ткнула его в грустные карие глаза, пронзив их как спелые виноградины, потом ребром ладони ударила в переносицу, наполняя его мозг осколками кости и хрящей. Эзра умер на месте. Кэтрин это знала – его мозг отключился резко, будто кто-то выдернул шнур приемника.

Колесники изо всех сил пытались ее удержать, но было ясно, что долго им это не удастся.

Кэтрин была потрясена. Эзра. Эзра мертв. Нет, не мертв – убит. Потрясение сменилось горем, потом гневом, и Кэтрин поразилась всеохватной силе этой ненависти. Такого сильного чувства она не испытывала с той ночи, когда отец ее изнасиловал, когда появилась Салли и навсегда изменила ее жизнь.

Она схватила Соню Блу и сжала. Содержимое разума вампирши полезло как зубная паста. Ее было слишком много, чтобы воспринять сразу все, но Кэтрин обнаружила, что эта тварь действительно была когда-то Дениз Торн.

Еще было много сбивающего с толку и бессмысленного мусора насчет «расы Притворщиков», какого-то сэра Моргана, куча разговоров на иностранных языках. И еще много половых извращений. Кэтрин отбросила все то, что не относилось к Торнам.

Блу впала в кому раньше, чем память успела выгрузиться. Кэтрин велела ее обездвижить и отвезти в особняк. Сначала она собиралась устроить ей псионический допрос, но этот план лопнул, как только Блу пришла в себя. Когда она не шипела и не рычала бешеным зверем, то хохотала во всю глотку.

Когда Торн объявил фотографии фальшивкой, Кэтрин сделала видеосъемку. Вот тут-то она и ошиблась, доверив работу Векслеру.

Кэтрин вздрогнула, пораженная силой воспоминаний. Она пыталась забыть прошлое, изгнать призраков, висящих в уголках глаз. Выпивка обычно помогала, но иногда эти тени отказывались уходить. Как сегодня, например.

Зебулон сидел на краю кровати и глядел с ужасной полупарализованной улыбкой, перекосившей лицо. Папаша вертелся возле бара и лапал бутылки пальцами, сделанными из Дыма. Мать с изжаренным младенцем у груди разглядывала баночки с косметикой возле трюмо. Дети сбились возле нее в кyчy, оглядываясь тусклыми глазами.

– Убирайся к черту! – зарычала она на покойного мужа. – Я из тебя святого сделала, тебе мало? – И она запустила в него бокалом хайболла. Бокал пролетел насквозь и разлетелся о стену.

Векслер выглянул из-под простыней белыми от страха глазами.

В дверь постучали, мужской голос спросил:

– Миссис Колесс? Это Джеральд, мэм. У вас там все в порядке?

Комната была полна мертвецов, вони джина, спермы, засохшей крови и сажи. Голова была набита нитроглицерином и горчичным соусом. Кэтрин приложила руки к вискам.