Путанабус. Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий Страница 48

Показал им, где встать, так чтобы их видели хорошо с любого места строя, и объявил:

— За спасение личного состава отряда «Факел» — всех нас то есть — от дорожных бандитов, смерти и плена, который тут хуже смерти, и проявленную при этом храбрость и отвагу бойцы отряда «Факел» Татьяна Бисянка и Дюлекан Комлева награждаются именным оружием — пистолетами «Беретта-84» с памятными знаками об их подвиге, каковое им будет вручено немедленно.

После перевел весь этот короткий спич на английский язык специалитетом для понимания валлийцев, и приступил к вручению.

Как ни старался я, чтобы все вышло чинно, торжественно и внушительно, не получилось. Все испортили эти жеребцы — валлийские кирасиры, которые, моментально смяв строй, нашли удобный повод безнаказанно зацеловать таежниц, якобы их поздравляя. А под этот шумок и других девчат.

А потому смена баталера в отряде прошла в рабочем режиме. Просто объявили Ивановой, что теперь она не просто Фиса, а «ответственная за все» с «соплей» на погонах. И пошла она с Прускайте дела сдавать-принимать: деньги, шмотки, лишнее оружие и прочее, чем разбогатели сообща. Без меня уже.

Естественно, праздник закончился импровизированным банкетом типа «шведско-еврейский стол». Немного закуски и еще меньше вина. Не хватало мне еще кирасир напоить. Они и без спиртного дурные и озабоченные. А как напьются, то никакие дедки с двустволками их не удержат. А оно мне надо?

К тому же мне самому в этот вечер еще врачей поить, а печень не казенная.

Ингин Вилкас (или все же Ложкас?) просочился по отмашке мимо привратного кирасира, в холле цапнул всех по очереди холодной потной ладошкой, и с тюками частного имущества литовки убежал обратно в свой обшарпанный грузовик. Неприятный тип вообще-то. В глаза не смотрит. Я бы с таким дел иметь не стал. Но вот советовать другим? Тоже не стал. Могут не так понять.

Ингеборге, попрощавшись со всеми в холле, вышла к воротам со своими вещами и оружием. Туда, где уже давно топтался я сам, прикуривая одну сигарету от другой.

Одарила меня напоследок сладким фирменным поцелуем, от которого зашумело в голове и обострился хватательный рефлекс. И как ни хотелось мне продлить этот болезненно-сладкий миг, когда девушка еще со мной и на моей территории, но пришлось прощаться.

Тонкие и самые изящные золотые трофейные часы вручил я Ингеборге «за заслуги» уже совсем приватно, пока этот мутноватый Вилкас-Ложкас на улице нетерпеливо стучал по клаксону своей корейской полуторки.

Да и надпись на тыльной крышке часов была не торжественная совсем: «Ингеборге. Из России с любовью. Жорик».

Браслет оказался широковат. Но лишние золотые звенья вынуть — это не новые вставить. Не та проблема.

Был одарен последним прощальным поцелуем со слезинкой с уголке блескучего девичьего глаза.

На прощание мы не сказали друг другу ни слова. Зачем? И так слишком хорошо мы понимаем друг друга.

Выходить за ворота я не стал. Уткнулся лбом в доски забора и замер. Вроде и отношения наши были из разряда «легких», а вот поди ж ты… Укатила Ингеборге — и вместе с ней уехала какая-то часть моей жизни. Что-то в душе потерялось, когда я осознал, что расстался с ней навсегда.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 20:07.

К ресторану «Ladino» моторикша привез меня практически вовремя. Здоровенному вышибале с неожиданно хорошей стрижкой, курящему в дверях, я сказал все слова по теме, которые знал по-испански:

— Салуд. Доктор Балестерос май фейс об тейбл. Но пасаран?

На что получил недоумевающий ответ на хорошем английском:

— Вы что-то хотели, сэр?

И стою в ступоре. Пытаюсь в голове связать что-то путное из слов трех языков, но получается только на русском, и то все какое-то матерное. Перепутать джентльмена с вышибалой — для меня непростительная ошибка.

Потом все же я напрягся и включил свой «оксбридж».

— Простите, сэр, — легкий поклон собеседнику, — меня сюда пригласили и дали только адрес, и мне надо найти пригласивших. Извиняюсь, но я никак не подозревал, что найду тут хоть кого-нибудь говорящего по-человечески.

Надо же, как мелкобритты могут очаровательно улыбаться, когда что-то греет их превосходство над всеми остальными живущими на Земле.

— Позвольте помочь вам, сэр?

— Вы меня обяжете, сэр.

— Сэр?

— Сэр.

И этот детина легким движением руки раскрыл тяжелую ресторанную дверь и что-то защебетал внутрь по-испански неожиданно с несколько просящей интонацией.

На его призыв в дверях показался метрдотель. Эту фигуру ни с чем не спутать нигде и никогда. Порой мне казалось, что их по всему миру отбирают по строго раз и навсегда определенным критериям.

— Чем могу быть вам полезен, сеньор? — спросил он меня по-английски.

— Доктор Балестерос заказывала столик здесь на двадцать часов.

— Да, сеньор, она уже здесь, и ее гости тоже.

— Я ее гость.

— А я подумал, что пациент, — осклабился англоязычный верзила, имея в виду мой филадельфийский воротник.

И тут же скукожился под строгим взглядом «метра».

Когда мы с «метром» появились в зале, то магистр Купер тут же призывно замаячил рукой в нашу сторону.

— Похоже, вас ждут, сеньор, — констатировал метрдотель.

— А вы сомневались?

— Обычно в таком наряде по ресторанам не ходят, — кивнул он на мой филадельфийский воротник, будь тот неладен.

— Не подскажете, а кто это стоит у вас в дверях с сигаретой? — Я все-таки решил ублажить свое любопытство.

— Это наш вышибала, сеньор. Могучий человек. Но не всегда тактичный.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 23:55.

Ужин удался, еда и напитки были выше всяческих похвал, компания также была хорошей. Так что вроде деньги я потратил не зря.

Местные врачи заранее распределились со своими сексуальными предпочтениями. Веронику де Охеда Лопес «окучивал» Купер, Балестерос была конкретно настроена на мою тушку.

Вспыхнувшая было между мной и Вероникой неожиданная симпатия была моментально замечена, и местные нас старательно разводили «по разным углам ринга». Чувствовалось, что в данном варианте заемная от Мастроянни внешность Лусиано не очень-то помогает, а вот на мои староземельные байки о нравах на выборах в России Вероника, наверное, даже билет бы купила. И это раздражало не только Купера, который давно отвык от женских отказов, но и «Просто Марию», которая и подавно считала меня своим призом. Тот еще клубок целующихся змей образовался.