Неопалимая - Маргарет Роджерсон Страница 48

Это была Маргарита. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв рот, словно хотела что-то сказать.

Что бы там ни было, я не хотела слышать. У меня возникло подозрение, что это может стать последней каплей. Я отвернулась и растворилась в толпе.

– Артемизия.

Было темно, и Маргарита разбудила меня, встряхнув. Сначала мне в голову пришла ужасная мысль, что она хочет поговорить о том, что произошло с Жаном. Я думала притвориться спящей, но это было невозможно, потому что я сильно вздрогнула, когда послушница коснулась меня.

Ее присутствие было почти осязаемым: молчаливая, нерешительная, она нависла надо мной. Я насторожилась и перевернулась. За спиной Маргариты горели лампы, превращая ее волосы в пушистое сияние вокруг смуглого лица. Царила глубокая ночь, и все вокруг спали.

– Тебе нужно спрятаться, – прошептала она. – Леандр здесь. Он что-то ищет.

«Тебя», – подсказывало выражение ее лица, хотя она и не смотрела мне в глаза. Маргарита вложила в мои перевязанные руки сверток и отодвинулась в ожидании. Меня охватило облегчение, когда стало ясно, что это: мои перчатки, единственная вещь, которую сестры еще не вернули. Я быстро сорвала бинты и натянула их на ладони. Но когда Маргарита вопросительно взглянула на мои ботинки, я покачала головой. Со своими искалеченными руками я потратила бы слишком много времени, чтобы зашнуровать обувь, и мне не хотелось, чтобы она это лицезрела.

– Кладбище, – сказала я.

Маргарита всегда ненавидела ходить на кладбище в Наймсе. Она дрожала, пока шла со мной по темным окрестностям, хотя это я шагала босиком, и это под моими ногами была ледяная галька. Один раз она едва не вскрикнула, когда раздуваемый ветром лист пронесся перед ней, и я поняла, что она приняла его за паука. Маргарита до ужаса боялась этих насекомых, что стало одним из самых первых поводов для разногласий, возникших уже через несколько дней после того, как мы начали жить в одной келье. Я лишь хотела показать ей, что они безвредны, но, когда попыталась продемонстрировать это, подобрав одного и протянув ей, она не разговаривала со мной целую неделю.

Моя спутница побледнела, когда я потянула ее в сторону мавзолея, темного, зловещего, ворота которого стояли слегка приоткрытыми. Приглушенный свет пробивался сквозь ржавые решетки, серебристым ореолом очерчивая увядшие цветы, которыми были усеяны ступени.

– Мне и одной здесь хорошо, – сказала я ей. – Ты можешь идти.

Она переступила с ноги на ногу, плотно закутанная в плащ. Казалось, девушка собирается спорить. Я понадеялась, что она не предложит остаться со мной. Как бы великодушно подобное ни прозвучало бы со стороны Маргариты, я полагала, что это значительно увеличит мои шансы быть пойманной.

Я окинула мавзолей более внимательным взглядом и постаралась придать голосу должное воодушевление.

– Наверняка там полно пауков. Не могу дождаться.

Это было все, что потребовалось, чтобы обратить ее в бегство.

Я прошмыгнула сквозь открытые ворота в мавзолей. Пол был сырой и грязный, в углах лежали скользкие коврики из гниющих листьев. Вдоль стен до самого потолка были выстроены небольшие запечатанные строительным раствором ящики, полные кремированных останков. Тени, клубящиеся вокруг них, потянулись было ко мне, но тут же отпрянули, испуганно гримасничая. Учуяли Восставшего. Невзирая на собственное плачевное положение, мне было жаль их. Они хотели лишь немного моего тепла.

– Просто из любопытства, когда ты выбираешь место, где спрятаться, то всегда предпочитаешь самый неприятный вариант из возможных?

Я осмотрела наше окружение.

– Восставший, ты вообще-то мертв.

– Это не значит, что мне нравится находиться рядом с другими мертвыми, – огрызнулся он, что, как я предполагала, было вполне справедливо; обычно мне тоже не нравилось находиться рядом с другими людьми.

Некоторое время мы ждали в неловком молчании.

– Я чувствую священника, – произнес он безо всякого предупреждения. – Он идет в этом направлении, разговаривая с монашкой.

Дыхание мое прервалось. Я ожидала, что Леандр проверит келийные, трапезную, лазарет. Но не это место.

В холодном воздухе раздались слабые голоса. Я вскарабкалась на лепные украшения и приподнялась, пальцами нащупывая в крошащемся растворе уступы, чтобы выглянуть в крошечное зарешеченное окошко, вмурованное в стену мавзолея. Кладбище было окутано темнотой, но я различила смутное движение двух фигур, идущих по дорожке. Серые одеяния сестры рассмотреть оказалось легче. Если бы не бледная кожа и золотистые волосы Леандра, он бы полностью сливался с ночью. Похоже, клирик шел куда-то целенаправленно. Я немного расслабилась, когда стало ясно, что он не искал меня, а объявился в монастыре по каким-то другим делам.

Почти не спавший. Бродящий в необычные часы. Если он был здесь не ради меня, то его визит, очевидно, связан со Старой Магией.

– Я не слышу, о чем они говорят, – шепнула я разочарованно.

– Я слышу.

Восставший замер, а затем мир вокруг меня изменился. Стены мавзолея стали дымчатыми и прозрачными, словно витражное стекло. Мне больше не нужно было выглядывать в крошечное окошко; я могла видеть погост и надгробия вдалеке прямо сквозь камень, окружавший меня: их очертания менялись, подобно туману над водой. Я видела, как клубятся тени внутри других мавзолеев, не заслоненные камнем, их формы напоминали яркое переливающееся серебро. А в дальних зданиях монастыря – в келийной и лазарете – сияли золотые огоньки, подобные свечам, только это были не свечи; я увидела, как один из них медленно скользит мимо аккуратного ряда других огоньков, и поняла, что это был человек – сестра, патрулирующая между тюфяками с дремлющими беженцами. Они были душами – живыми душами.

От них исходило тепло даже на расстоянии. Я ощутила дрожь в животе. Напряженное желание подойти ближе потянуло меня вперед, словно заблудшего путника в холодную зимнюю ночь, привлеченного далеким теплом костра.

Я вцепилась в прутья. Мои руки больше не состояли из плоти, они выглядели как тени с золотыми прожилками.

– Что ты со мной сделал?

– Именно так я воспринимаю мир, по крайней мере частично. Да успокойся ты, монашка. Если бы ты прошла обучение, то узнала бы, как это делается. Это элементарный навык. Даже священники с реликвиями теней могут это делать, хотя, естественно, чувства теней не идут ни в какое сравнение с моими. – Я открыла было рот, и он укоризненно произнес: – Молчи и слушай.

Я собралась с силами и принялась осматривать призрачное кладбище, пока снова не увидела Леандра и сестру, теперь уже как пару теневых фигур, чьи души освещали их изнутри, подобно светильникам. У кадильниц, висевших на их поясах, висела ядовито-красная дымка – благовония, сообразила я. Их голоса звучали подобно эху в длинном туннеле, слегка искаженно, но гораздо громче, чем раньше.