Страж ее сердца - Оливия Штерн Страница 48

А теперь вот… Она сама влипла в чудовищную паутину Зла, и как из нее выбраться — неизвестно. Скорее всего, уже никак.

И Алька снова расплакалась, уже от горечи и обиды на саму себя. Дура ты, Алька. Курица, как есть курица. Так что если тебя пустят на подушки, винить некого, кроме себя.

…Между тем крагхи набирали высоту, и Альке казалось, что они летят куда-то в горы, потому что вокруг ощутимо похолодало. Красный глаз солнца окончательно утонул в багрово-сером мареве и стал почти невиден. Да что ж это за мир такой?

И ответила сама себе: мир, искалеченный магией.

Внезапно гамак дернулся. Алька покосилась на того крагха, которого было видно: это был молодой крылатый воин, если судить по легкой кожаной броне, и настолько заросший темно-коричневыми перьями, что почти не было видно человеческого тела. На голове росли длинные, вьющиеся перья, переходящие в некое подобие гребня на спине. И крагх этот явно снижался.

А потом на Альку резко надвинулись высоченные колонны, подпирающие тяжелый свод. Гамак осторожно положили на пол, и она осталась совершенно беззащитной и обездвиженной перед надвигающимся неведомым.

Ее начал бить озноб, перед глазами потемнело — как будто тень надвинулась, заслоняя и без того тонущие в сумраке своды.

Алька вдруг услышала тяжелую поступь, цокот жестких когтей по камням.

— Где она? — прошелестело по стенам, — где?

Смотреть было страшно, но Алька все же изо всех сил запрокинула голову, чтобы увидеть, как из сумрака прямо к ней идет крагх. Он был огромным и черным, лицо выглядело странным бледным пятном среди вороньих перьев. Мощные крылья плащом волочились за спиной. И этот крагх был одет, в отличие от тех, кого до сих пор встретила Алька. В шелковых шароварах и подобии шелковой же туники, все темно-красное, с золотым шитьем.

— Мой повелитель, мы нашли ее на камнях Крови, — как сквозь одеяло, услышала Алька, — на всякий случай перевязали…

— Она жива? — шелестящий голос проникал в мозг, заставляя трястись еще сильнее. Алька слышала и злость, и усталость, и тяжкое бремя власти в этом голосе. Мерзкая, сладковатая жуть постепенно овладевала ей. Зачем ее сюда притащили? Что с ней теперь сделают?

Самым сильным желанием внезапно стало — чтоб Мариус обнял, прижал к себе, погладил по голове…

Но его здесь не было. Только она одна.

И крагхи.

— Жива. Как мне кажется, даже не слишком повредилась, когда упала. Но мы на всякий случай…

— Вы все сделали правильно, — черный крагх остановился прямо над Алькой, и она встретила его взгляд.

Тяжелый, давящий. Глаза черны как угли, и горькие морщины в углах жесткого рта.

Крагх внезапно опустился рядом с Алькой на колени, навис над ней, уперся руками по обе стороны от ее головы и склонился к самому лицу.

Алька зажмурилась. Ей хотелось еще раз лишиться чувств, потому что куда лучше плавать во тьме, чем терпеть весь этот страх.

Она почувствовала, как горячий лоб крагха соприкоснулся с ее собственным.

Чудовище глубоко втянуло воздух.

И отстранилось.

— Да, все так и есть, — прошелестело по нервам, — я узнал ее. Запах не обманет. Ну, здравствуй… дочь.

Это было уже слишком, и хотя бы одно Алькино желание сбылось — мир качнулся, съезжая куда-то вбок, в темноту, и наступило ничто.

* * *

Снова вывалившись в сумрак, подсвеченный колбами с лайтерами, Алька вдруг подумала — как, однако, полезно уметь вовремя упасть в обморок. Провалилась в темноту — и уже не так страшно. Она лежала на чем-то мягком, плавая в золотистом сумраке, и на миг — всего на миг — ей показалось, что рядом с ней приор Эльдор, и что его жесткие пальцы гладят по щеке, так нежно, что Альке захотелось плакать. Она встрепенулась невольно — а вдруг он и правда здесь, вдруг он пришел, чтобы спасти ее?

И вспомнила.

Все вспомнила.

То, как Пелена втянула ее с жадным чавканьем, в то, как падала на острые пики красных скал, а крылья почему-то не хотели работать, в то, как над ней склонился страшный крагх, назвавший ее дочерью.

Алька снова закрыла глаза. Выходит, ее опять перенесли куда-то. Зачем? Что за цели преследует чудовище, назвавшееся ее отцом?

Ответов по-прежнему не было. Но сбоку почудилось какое-то движение, Алька вздрогнула и… уставилась на молодую девушку, которая подошла к кровати.

Незнакомка была молода и хороша собой: медно-рыжие волосы заплетены в толстую длинную косу, глаза на пол-лица, светлые, с прозеленью. И одежда на ней была красивой, дорогой, но непонятной — словно девушка обмоталась длинным отрезом алого шелка, закрутив его вокруг себя, перекинув длинный конец через плечо и оставив свисать.

Взгляд Альки скользнул вниз, и она сообразила, что незнакомка беременна.

— Светлейшая ниата, вы очнулись, — голос ее был тихим и мягким, — нет-нет, не пугайтесь, вам никто не причинит зла. Сейчас я принесу вам попить отвара корня эрнэ, чтоб вы быстрее набирались сил.

Она повернулась, чтоб пойти за тем самым отваром, но Алька успела схватить девушку за руку.

— Подождите… а вы… вы кто?

В зеленых глазах промелькнула тень.

— Я Арианна, наложница вашего отца.

"Отец, снова отец", — Алька растерялась окончательно.

— А кто… кто мой отец? — спросила сипло.

— Ваш отец — Сантор, повелитель Алых Земель, Владыка тех, кого за Пеленой называют крагхами, — Арианна покачала головой, — впрочем, они себя тоже так называют, потому что от людей в них мало что осталось.

Повелитель, значит…

Алька, все еще хватаясь за руку Арианны, приподнялась и осмотрелась. Оказывается, лежала она на огромной овальной кровати, лежала на спине, раскинув крылья. Ну и… перья никуда не делись, ярко-синие, мягкие, мерцающие в свете лайтеров. Алька была укрыта по пояс тонким тканым покрывалом, и на фоне этого покрывала черные когти на руках выглядели совершенно чужеродно. Впрочем, как и вся она…

— А как ты здесь оказалась? — спросила она.

Арианна передернула плечами.

— Ну, как… Как все люди. Меня украли. Позвольте, светлейшая, принести вам отвар.

Алька отпустила руку наложницы и снова откинулась на постель. Тело болело, как может болеть после падения, еще была слабость, но это все мелочи. Главное, что ничего не сломала.

Она шевельнула крыльями, решила, что так лежать очень неудобно. Закрыла глаза, пытаясь вернуть себе ощущения человеческого тела — и не получилось. Как будто стерли из памяти, как будто она всегда была только крагхом.

Выходит, здесь, за Пеленой, она заперта в этом странном пернатом теле?

Вернулась Арианна, принесла большую керамическую кружку, от которой поднимался пар.