Меч королевы - Робин Маккинли Страница 47

От страха, а может, и от гнева она повысила голос. Что движет Корлатом, кроме упрямой гордости, оскорбленного самолюбия абсолютного правителя этой маленькой страны? Чего ради он готов пожертвовать шансом выиграть чуть больше времени? Как мало она, в конце концов, знает о нем и о Дамаре. Всадница, не способная зрительно представить каждый желтый листик корфа перед великим проходом в горах. И однако, она видела, не могла не видеть угрозу, которую представлял этот второй, узкий проход. Угрозу, старательно игнорируемую королем и командующим армией. Она не понимала, как так можно. Она родилась среди другого народа и понимала другие вещи.

– Нет, – отрезал Корлат.

Слово грянуло ударом топора, и глаза короля превратились в желтые топазы. Прекрасно зная, чем грозит подобное поведение, Харри уставилась на него в ответ. «Ты, великий задира!» И пусть от усилия выдержать его взгляд пот стекал ручьями, локтем она отчаянно прижимала Гонтуран. Твердый край синего камня впивался под ребра и подбадривал ее. Затем король резко отвел взгляд, направил его на клапан шатра и крикнул, хотя редко кричал, и принесли свежий маллак и фрукты к нему. По льду побежали нервные трещины разговоров. Но Харри сердито уставилась в свою кружку и не давала втянуть себя в общую беседу. Она слушала, как бьется сердце, и пыталась понять, не совершает ли она предательства. И если да, то по отношению к кому?

На следующее утро тридцать пять верховых во главе с Корлатом выехали вверх по тропе к владениям Люта. Харри, по-прежнему мрачноватая, трусила последней. Остальное войско сначала свернуло лагерь, а затем растворилось в кустах у подножия гор, забрав с собой охотничьих зверей и вьючных лошадей. Корлат и его маленький отряд дождались, пока не скроется последний воин. Они оценивали незаметность исчезновения и следили, не осталось ли слишком явных троп, пробитых в подлеске. Несколько фликов вспорхнули из кустов, но это был единственный признак того, что здесь кто-то прошел. Корлат и другие люди в его войске, способные управлять погодой, могли быть довольны. Харри наблюдала за происходящим и чувствовала, как по спине, несмотря на жару, ползут холодные пальцы. Туман, преданно и верно служивший им до этой минуты, начал мягко рассеиваться. Небо оказалось синее и ясное. Бритти разразились песней, и девушка подняла глаза в надежде высмотреть крохотное коричневое пятнышко, выписывавшее безумные зигзаги у них над головами. Корлат послал своего красного коня вперед, и тридцать четыре всадника и одна строптивая охотничья кошка последовали за ним.

Харри плелась в хвосте. Прошлой ночью ей не давали спать думы о северо-западном проходе и Джеке Дэдхеме. Перед глазами стояло лицо полковника, когда тот смотрел на вылетевшего из Резиденции Корлата, и лицо самого Корлата при словах: «Пусть себе берут город Чужаков – это их займет».

Наверняка ведь есть причина, почему никто из горцев не считает этот проход в Дамар достойным внимания? Но в чем же она заключается? Хоть бы этот Лют проявил здравый смысл. Может, его хрустальный шар, или что там у него, скажет: «Берегись северо-западного прохода! Берегись!»

И опять-таки, вдруг не скажет? Ну, Харри, какие у тебя будут предложения?

Она не знала. Взгляд ее прикипел к ушам Золотого Луча, к тропе, видневшейся между ними, и темно-серым задним ногам Иннатовой лошади, трусившей впереди. Кусты уступили место деревцам, а деревца большим деревьям, и наконец кавалькада оказалась в лесу, пропитанном древностью. Даже воздух казался старым на вкус. К началу вечера все дамарцы спешились и зашагали рядом со своими потемневшими от пота конями по крутому, неровному склону. Харри тяжело дышала, но старалась делать это тихо. Корлат, наверное, никогда не запыхивается. У Цорнина покраснели ноздри, но уши стояли торчком, как всегда, и он время от времени нежно терся носом о хозяйский затылок, просто на случай, если она вдруг подумала не о нем. Наркнон пятнистой тенью шныряла поблизости. На фоне таких высоких и величественных деревьев Харри верилось, что ее усатая подруга не больше домашней кошки. Вот подойдет приласкаться, начнет виться вокруг ног, а Харри подхватит ее одной рукой и посадит на плечо.

Кроны располагались на головокружительной высоте. Полумрак мог объясняться и закатным часом, но, скорее всего, под сенью этих деревьев никогда не было светло. Отряд двигался молча, никто не разговаривал, стук копыт приглушали мох и палая листва. Харри позволила себе отвлечься от бесконечного мысленного кружения вокруг северо-западных проходов и подумать о тропе. Та оставалась довольно чистой, никому не приходилось подныривать под нависающие ветви или пробиваться сквозь разросшийся кустарник, но пользовались ею столь редко, что под ногами нарос толстый и ровный слой мха. «И он остался ровным после того, как по нему протопали тридцать лошадей и тридцать пешеходов», – думал тридцать первый пешеход, с любопытством ковыряя его ногой. Крепкий мох. Может, Лют в свободное время увлекается ботаникой?

К ночи Харри продолжала переставлять ноги только благодаря Золотому Лучу. Она попробовала положить руку ему на спину, но получалось слишком высоко и неудобно, а по гладкой шкуре потная ладонь постоянно скользила, поэтому девушка вцепилась коню в гриву. Даже он слегка повесил голову, а присутствие остального отряда угадывалось только по тихому поскрипыванию седел, да Иннатова лошадь порой взмахивала хвостом в сумраке впереди.

Харри шагала, закрыв глаза, под веками от усталости мелькали цветные пятна. Затем, к ее смятению, пятна начали складываться в узоры, а ей уже не хватало сил открыть глаза и разогнать их. Ей виделся рыжеволосый всадник на белом коне. Конь был старый, седой, на морде у него четко проступали тонкие кости. Он едва заметно припадал на правую заднюю, но шею изгибал по всем канонам и хвост держал высоко. Всадник ехал, угрюмо расправив плечи, ноги же стискивали бока лошади, а не лежали свободно. Перед ними на горизонте разливалась красная дымка, алая, но не похожая ни на рассвет, ни на закат. Они направлялись к ней, и свет вспыхивал на цепи на шее у всадника, на волосах и на привязанном к седлу шлеме и на конских боках. Харри гадала, куда они направляются, откуда они пришли. Местность могла быть и Дамаром. Равно как и любой другой страной.

Белый конь пылал. Вот он перешел на рысь текучей сияющей волной… Харри сообразила, что свет пробивается сквозь веки, и неуверенно разлепила их. Они приближались к поляне, обрамленной факелами. Корлат остановился и заговорил с мужчиной ростом с себя, но поуже в плечах. Волосы у человека были желтые. Иннат въехал в освещенный круг, а Харри следом за ним. Она старалась не спотыкаться и пожертвовала самолюбием, лишь бы не убирать руки с Цорниновой гривы. Лица стоявших поблизости были такие же измученные и осунувшиеся. Как ни странно, это придало ей сил. Она уронила руку и расправила плечи. Золотой Луч повернул голову и положил подбородок ей на плечо.

– И кто тут кого подбадривает? – прошептала она, а Наркнон тут же уселась Харри на ноги и боднула ее руку головой, как бы говоря: «Я!»

Кто-то знал дорогу. Пока Корлат заканчивал разговор с желтоволосым человеком, остальные Всадники следовали за кем-то еще… куда-то, где можно лечь, отчаянно мечталось Харри. Проходя мимо, она украдкой бросила взгляд на короля и осталась довольна: у Корлата запали глаза и проступили скулы. Хотя, может, просто свет факелов так падал…