Очень полезная книга - Юлия Федотова Страница 47

— Да плюнь ты на эти яблоки! — свирепо зашипел Иван Кьетту на ухо. — Валим уже отсюда! Надоело!

Но тот был непоколебим.

— Нет уж, пусть раньше расплатится!.. Ну что же ты! Неси!

Сердито сопя носом, Фытук потянулся за плодами. Потом вдруг обернулся, спросил с неподдельным удивлением:

— По пять на нос? А почто так много-то? Вроде нестарые ишшо. Или продавать станете? Так ведь только тому помогает яблоко, кто сам его добыл, либо от близкого родича получил из рук в руки, либо от верного слуги… А! Дедушкам своим понесете! — догадался он.

— Дедушкам? — моргнул Кьетт. — Погоди! Так они у тебя омолаживающие, что ли?

— Молодильные! — поправил страж важно.

Тут уж нолькр запаниковал по-настоящему — в девятнадцать лет парням редко хочется стать моложе.

— С ума сойти! А я ел! И что теперь будет со мной? Где ж ты раньше был, почему не предупредил?! Страж называется!

— Дык я за горкой…

— А! — махнул рукой вконец расстроенный Кьетт. — Говори честно, скоро я в младенца превращусь?

— Не-э! — Тупая морда Фытука расплылась в злорадной ухмылке, обнажились огромные желтые зубищи. — Сразу не помолодел — теперь все уже. Может, на тебе болячка какая была?

— Была. На ногах.

— Во! Вся сила волшебная на нее ушла, на тебя ничего не осталось! Так тебе и надо, хоть ты и не вор! Ходи… гм… пожилым! — Все-таки назвать собеседника «старым» у чудища не повернулся язык.

— Слава добрым богам! — Вздохнул Кьетт с облегчением.

И они ушли и три яблока унесли все-таки. А вслед им неслось бормотание Фытука: «Ну и не больно-то хотелось их жрать! Сразу видно, из другого мира поганые твари поналезли! Отравные, поди, как цикута! Тьфу!»

…Яблоня с ее безмозглым охранником скрылась за дальним холмом.

— Ну и зачем ты с этим уродом сцепился, можешь объяснить? — потребовал Иван, что-то понравилось ему в последнее время изображать из себя эдакого здравомыслящего и серьезного старшего товарища, уже и в привычку стало входить. — Дали бы по кумполу и пошли своей дорогой. К чему было диспуты на юридические темы разводить?!

— Угу, пошли бы! — буркнул нолькр тоном совершенно замогильным, и только теперь Иван обратил внимание, на что он похож: лицо белое, глаза дикие, губы дрожат — сказалось нервное напряжение последних минут. — Пошли бы этому остолопу на прокорм! Это же был СТРАЖ! Самый настоящий, не смотри, что слабоумный!

— Знаю. Страж. Ну и что? — Он еще не понимал, из какой беды им удалось вывернуться; после чудовищ Пустоши Фытук его как-то не впечатлил.

— У стража абсолютная власть над тем местом, которое он приставлен охранять. Мы бы без его согласия шагу не сделали, сожрал бы заживо и не подавился! Спасибо, умом не вышел, иначе не заговорил бы я его! Это вам на будущее, чтобы знали: единственный способ спастись от стража — его переспорить…

— Это тебе на будущее: не надо тянуть в рот что ни попадя! — проворчал Иван и сам себе очень живо напомнил бабушку Лизу.

— Перестань, не надо его ругать. — Снурл незаметно потянул человека за рукав. — Пусть успокоится; видишь, ему и так плохо.

— Ничего, переживет! Чуть не угробил нас, оказывается, по глупости!

— Но спас же потом?

— А если бы нет?

Они говорили совсем тихо, но Кьетт их все-таки услышал, обернулся и заявил победно:

— Зато у меня все укусы прошли! Что ни делается, все к лучшему!

Совершенно идиллическое сельцо, освещенное закатным солнцем, лежало в ложбине меж двух холмов. Десяток маленьких двориков в обрамлении опрятных плетней, избушки по окна в снегу (странно, откуда столько снега в отдельно взятом месте?), розовые дымки над высокими шатровыми крышами — красота! Ни малейшего намека на зло! Там, где оно водится, люди не распахивают двери своих домов по первому стуку, даже не спросив, кого это черт несет на ночь глядя.

— Переночевать? А что ж, ночуйте! Чай, место не пролежите! — спокойно согласился хозяин крайней избушки, седой, очень благообразный дед в добротной одеже и войлочных сапогах. — В дом пущу за спасибо, а монетка найдется — так и на стол баба соберет.

Монетка сразу нашлась. Старик повертел ее в пальцах, понюхал зачем-то.

— О! Ненашенская чеканка! Неужто с той стороны вас, парни, к нам занесло?!

Отпираться было бессмысленно.

— Оттуда, дедушка.

— То-то я смотрю, тощие да зеленые какие-то… Эй, баба, на стол мечи!

— Не пропеклось еще! — из глубины дома донесся тягучий невозмутимый женский голос. — Я ж на печку юбками не сяду! Как пропечется, сей момент и подам! Устрой пока гостей.

Дед провел их в горницу. Неплохая комната оказалась, уютная. Простая крашеная мебель с цветочной росписью, домотканые половики в яркую полоску, кровать кованая с высоко взбитой периной, красная герань на окне, прялка под окном, каменная печь топится — потрескивают дрова, и кто-то темно-синий, мохнатый, утробно урчит в углу…

— Вот так и живем, — без умолку тараторил дед, видно, нечасто ему приходилось гостей встречать. — Не богато, но и не бедствуем, чего богов гневить. Постеля, правда, одна. Ну да вы народ молодой, и на овчине не жестко будет — все не на снегу… Как же вы из такой дальней дали добрались-то? Неужто через Пустошь окаянную на своих двоих прошли? И не пожрал никто дорогой? И огнем не пожгло? Вот ведь диво! Нечасто так везет путникам, ох нечасто! А что же, дело какое у вас в наших краях али от властей бегаете? Уж не разбойники ли? — Впрочем, собственное предположение его, похоже, не сильно обеспокоило.

— Нет, дедушка, мы не разбойники! — заверил Иван. — По делу пришли!

— А! Поди, за яблоками вас отрядили? — тут же догадался старик. Возражать ему не стали на всякий случай. Кивнули согласно: да, именно за ними. — Бывает, бывает. Только это затея напрасная. Даже если с энтим, прости господи, дурнем Фытуком столкуетесь и не пожрет он вас с потрохами, назад через Пустошь вам яблочка не пронести. Сгниет непременно, бурой слизью расползется, и только-то. Устроено так хитро.

— А кто устроил, дедушка?

— Известно кто! Господин Мастер, чтоб ему…

И тут что-то громыхнуло.

— Ай! — раздалось с кухни. — Чугунок раскололся! Опять ты, старый, недобрым словом господина Мастера помянул?! Ну сколько тебя учить: язык свой длиннющий придерживай! Один убыток с тобой!

— Ничего, мы вам еще одну монетку оставим, новый купите, — поспешно обещал снурл, чтобы хозяин не огорчался.

— А толку? — высунулось из кухни круглое постное лицо в чепце. — Он и новый расколет длиннющим своим языком!

— Тебе, старая, чугунка жалко, а меня тебе не жалко! — вступил в полемику дед. — Надо мне душу иной раз отвести, как ты считаешь, а?! Страдает душа-то! Чай, не чугунная!