Трехглавый орел - Владимир Свержин Страница 47

– Вы странный человек, господин премьер-майор. Сначала я сочла вас своим другом, коль скоро вы помогли мне освободиться из рук палачей узурпаторши, но вышло иначе. Вы сами взяли меня в плен и теперь содержите как пленницу. Вы говорите, что мой супруг бежал, и тут же обещаете доставить меня к нему. Почему я должна вам верить? Быть может, это какая-то дьявольская уловка Екатерины? Она мастерица на всякие коварства. А вы, насколько я успела понять, ее величества флигель-адъютант, – произнесла она тоном, которым в лондонских кабаках окликают гулящих женщин. – Быть может, вам поручено было изобразить похищение, чтобы не дать истинным друзьям помочь мне.

– Каким еще друзьям? – досадливо бросил я.

– Неужели вы думаете, что у родной внучки императора Петра в этой стране не найдется верных людей, готовых рисковать своей жизнью ради ее свободы?

Я пожал плечами:

– Пока что всем этим рискую я.

– Я вам не верю, – надменно произнесла «пленница». – И потому оставляю за собой право выбирать себе друзей.

– О Господи! – вздохнул я. – Вот уж воистину, ни одно благодеяние не остается безнаказанным. Сударыня, что бы я ни сказал, вы все равно не желаете меня слушать. Если вы не верите, что я вам не враг, – воля ваша. Доказывать что-либо я не намерен. Скажу вам лишь одно: если замечу, что вы пытаетесь обольстить поручика или еще кого-нибудь из конвойной команды, – в ближайшем городе сменю весь конвой, и впредь буду делать то же самое в каждом гарнизоне, пока мы не доберемся до места. – Я собирался еще что-то сказать, но в этот момент включилась связь.

– Говори, хохол, с чем на этот раз пожаловал.

– Ваше величество, известный граф Калиостро, маг и целитель, третьего дня прибывший в Санкт-Петербург, просит назначить ему день аудиенции.

– Что надобно мошеннику?

– Cue мне неведомо. Но в своем прошении он пишет, будто обладает великими секретами, кои для вашего величества большой интерес иметь могут.

– Что еще за секреты?

– О том лишь Калиостро ведомо. Но вот что хочу сказать: вчера на Вторую Адмиралтейскую [2]из особняка герцогини Кингстон сволокли трех грабителей, коих ваш флигель-адъютант Камдил словил в покоях означенного графа. Так через два часа туда пожаловал человек от генерал-поручика Потемкина и всех троих с собой у вез. Вот я и думаю, не те ли самые секреты любезный Григорий Александрович в дому у Калиостро искал.

– Секреты, секреты... Своих секретов, что ли, не хватает! Чего Камдила-то к Калиостро понесло?

– Так графов флигель рядом стоит. Они оба в особняке герцогини Кингстон проживают.

– Вот оно что. Но Камдил-то вестимо. Как я слыхала, у него с герцогиней амуры. А Калиостро чего там поселился?

– Так ведь, с позволения вашего величества, он же ж того... ее светлость вновь в девицу превращал. Она ж с вашим величеством одного года...

– Молчи, дурак! – послышался обиженный окрик Екатерины. Это был окрик возмущенной женщины и уж никак не великой государыни. Да и кому приятно сознавать, что одногодка твоя выглядит юной девушкой, когда ты уже не в силах прятать морщины у глаз и отвисающие щеки.

– Прошу прощения, ваше величество, я не хотел...

– А правду ли рассказывают, будто бы Григорий Потемкин на супругу графа глаз положил?

На канале воцарилась гробовая тишина.

– Ну, что молчишь? Язык проглотил? – возмущенно прикрикнула императрица.

– Говорят люди, – с неохотой произнес Безбородко, – да мало ли, что говорят.

– А что они говорят?

– Мол, у Елагина весь вечер он от нее не отходил, а давеча графа с супругой к себе приглашал, как раз в то время, когда воры у того дом шуровали.

– Вот оно как. У Елагина вечер, кажись, позавчера был? Это когда у Потемкина так голова болела, что он из Царского уехал? Экий прохвост! Вот что велю: в аудиенции отказать, Калиостро из Петербурга выслать вместе с супругой. Коли хочет в России быть, пусть в Москву отправляется, тамошних дураков морочить. А как он есть великий магистр масонский, Шувалову скажи, чтоб присмотр за ним учинил, и коли что за ним сыщется, – в острог его немедля.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Далее докладывай. Об Орловых что? О самозванке?

Безбородко шумно вздохнул.

– Орловых, ваше величество, покуда не сыскали, но заставы на всех дорогах стоят. Все порты, все границы перекрыты. Да вот слух тут один есть...

– Что за слух?

– В народе говорят, будто Орловы покойного супруга вашего и не убивали вовсе, а, наоборот, бежать ему помогли. Вот я и думаю, коли так, то, видать, Орловы и впрямь к мятежнику подались.

– Измену еще более тяжкой изменой прикрывают, канальи! Изловить и казнить изменников! – Она мрачно замолчала, и могущественный кабинет-секретарь боялся проронить слово, страшась нарушить это молчание. – А что, Камдил уже выехал? – спросила она резко, безо всякого перехода.

– Еще вчера, матушка-императрица. Ваше приказание выполнил в точности.

– Сразу видно, англичанин. А то у наших сегодня это завтра, а завтра на той неделе. Что ж, хорошо. Дай бог дорогу молодцу. А о девке Орловской что?

– Вроде бы граф Александр Иванович ее уже изловил и самолично к вам с докладом собрался. Я лишь знаю...

Связь прервалась, видимо, кто-то посторонний был пропущен за «кавалергарды», лишая возможности Василия Колонтарева далее транслировать утреннюю сводку новостей.

Я удивленно посмотрел на свою спутницу. Глаза на ее тонком лице были какого-то нереально фиолетового цвета, но в остальном с ней всё было нормально, и никаких ищеек тайной канцелярии поблизости не наблюдалось, не считая, конечно, Ислентьева. Но его заподозрить было не в чем.

Дальше мы ехали молча, духота в возке становилась все более нестерпимой, и я уже начал клевать носом, убаюканный мерным покачиванием, когда в окошке появилась довольная улыбающаяся физиономия Ржевского. Поручик появился со стороны Лизаветы Кирилловны, и, видимо, потому брови на его лице тут же начали вытанцовывать канкан; и усы вытянулись, словно стрелка компаса. Мадам Орлова по достоинству оценила этот жест, одаривая поручика обворожительной улыбкой.

– Сударыня, а что, господин премьер-майор спит?

– Господин премьер-майор не спит, – внятно произнес я. – Если вы хотите ко мне обратиться, будьте любезны подъехать с другой стороны.

– Вот же змеюка английская, – продолжая улыбаться, произнес Ржевский на «непонятном» мне русском языке. – Зарядить бы тебе в ухо, чтоб не пыжился. – Он тронул поводья, чуть придерживая коня, и через мгновение оказался у моего окошка.