Темный Набег - Руслан Мельников Страница 46

Тевтон вновь глаз не отвел. Опять ответил спокойно и уверенно:

– Даже если твои предположения верны, русич, тебе все равно не о чем волноваться. Эржебетт уже получила добрую порцию серебра и вовсе не издохла в муках. И нога у нее, вон, не отнялась, не прогорела изнутри. И вообще, сдается мне, совсем скоро девчонка выздоровеет. А ведь ни нахтцерер, ни вервольф от подобной раны, нанесенной белым металлом, не оправились бы. Таким образом, если следовать твоей логике, неведомый злоумышленник, устроивший Эржебетт проверку серебром, должен утихомириться, не так ли?

Может, и так. А может – и нет. Может, на самом деле, все обстоит совсем-совсем иначе. Но как именно? Всеволод по-прежнему, не отрываясь, смотрел в холодные глаза собеседника. Смотрел и ничего в них не видел. Ни признания, ни сочувствия, ни досады, ни сожаления, ни насмешки.

Ни-че-го.

Вероятно, его молчание Бернгард воспринял как согласие. Или как отсутствие возражений. Магистр поспешил завершить неприятный разговор:

– Если хочешь, можешь перевести Эржебетт в замковый госпит. Обещаю, там за ней будет надлежащий уход и присмотр. – Затем добавил, нахмурясь: – Больше нет нужды скрывать, что в замке объявилась женщина. Нынче все братья только об этом и говорят.

Всеволод покачал головой:

– В твоем госпите Эржебетт будет беззащитна, Бернгард.

– Я выставлю охрану…

– Нет, – твердо сказал Всеволод. Такой охране он не доверял ни на грош. – Эржебетт останется здесь. И ее будут охранять мои дружинники.

– Как тебе будет угодно, русич…

– Вот так и будет… Угодно, – буркнул Всеволод. И – уточнил: – Кстати, я уже отдал приказ страже: рубить любого, кто без моего ведома и разрешения попытается войти в эту дверь. Любого, понимаешь? Невзирая на рыцарские плащи и кресты.

Ни один мускул не дрогнул на невозмутимом лице Бернгарда. Только губы чуть искривились. Чуть-чуть…

– На мой взгляд, совершенно неуместные меры предосторожности, – сухо проговорил орденский магистр. – Да и вообще, сдается мне, своей девчонке ты стал уделять куда больше внимание, чем нашему общему делу. Я ведь не случайно с самого начала предлагал вам расстаться. Пока ты с ней, ты не сможешь целиком отдаться тому, ради чего сюда призван…

– Это не так, Бернгард!

Всеволод энергично мотнул головой. За свои слова он готов был отвечать, спорить и драться. Но что-то где-то как-то… неприятно, в общем, что-то кольнуло. Одернуло будто что-то внутри…

Или все же так? Или тевтонский старец-воевода, узревший со стороны то, чего не видно ему самому, прав? О чем он, Всеволод, думает в последнее время – об Эржебетт или о Набеге? О чем – больше?

Бернгард словно прочел невысказанные мысли, словно распознал сомнения в складках, пролегших на лбу Всеволода.

– А ведь речь идет ни много, ни мало – о спасении всего людского обиталища, – голос магистра стал тише, вкрадчивее.

– Об отсрочке, ежели на то пошло, – зло огрызнулся Всеволод.

– В нашем случае любая отсрочка – и есть спасение. Спасение на день, на неделю, на месяц. И мы либо можем подарить его миру, либо нет. Если мы заодно – тогда и мы, и наше обиталище проживем немного дольше, чем если мы порознь.

Если… если… заодно… порознь… Слова. Это всего лишь слова. Всеволод исподлобья глянул на Бернгарда:

– Пока Эржебетт не мешает мне срубать нечисть со стен твоей Сторожи.

– Пока, – поймал его на слове тевтон. – А что будет потом, когда, поддавшись растущим в тебе страхам и подозрениям, ты станешь в бою опекать девчонку вместо того, чтобы оборонять свой участок стены? II прикажешь делать то же своей дружине?

– Этого Не будет!

Ну, разумеется! Конечно, не будет! Только отчего вдруг так предательски дрогнул голос. Не от того ли, что не далее чем сегодняшней ночью он вышел из сечи. Пусть ненадолго совсем, но все же – вышел. Велел Федору прикрывать. Сам бросил дружину и занялся девчонкой. Хотя рана-то у Эржебетт не была страшной. Не смертельной она вовсе была. Любой его боец с такой раной смог бы сам отползти в сторонку. И кликнуть на помощь тевтонского лекаря-алхимика или брата-госпитальера [9]смог бы. А при необходимости и себя перевязать – тоже бы сумел.

– Не будет? Ты уверен, русич? – пронзительный взгляд Бернгарда был подобен двум стрелам. И стрелы те проникали глубоко, очень глубоко. И – где-то там, в глубине – находили свою цель. И – разили без промаха и без жалости, намертво вгоняя трудноизвлекаемые зазубренные острия.

– Да, – раздраженно выплюнул Всеволод. – Уверен.

Поразился: почему нежданно-негаданно дело обернулось вдруг таким образом, что это он держит ответ перед Бернгардом. Почему не наоборот? После всего случившегося-то!

– Что ж, хорошо, если так.

Удовлетворенный кивок магистра. И сразу – без перехода…

– Сегодня большая вылазка, – скучным голосом, как о чем-то обыденном и маловажном, сообщил тевтон. – Давно пора прочесать дальние окрестности. Поедут все братья, способные сидеть в седле и держать оружие. Замок остается под присмотром брата Томаса и небольшого – десятка три-четыре бойцов – гарнизона. Сагаадай и его воины присоединятся к нам – татары уже дали согласие. Думаю, пойдут и оба шекелиса. А ты?

– Я?

– Примешь ли ты участие в вылазке? Поведешь ли свою дружину? Или предпочтешь остаться здесь? С Эржебетт?