Собирающая Стихии - Олег Авраменко Страница 46

Может быть, я не гигант мысли, но также меня нельзя назвать недотёпой. Я сразу понял, чтó имела в виду Дженнифер, но это не наполнило моё сердце радостью. Напротив — мне стало горько и тоскливо. Я резко развернулся и вышел из библиотеки.

Оказавшись в своей комнате, я рухнул ничком на кровать и крепко впился зубами в подушку, чтобы не завыть от отчаяния.

Помимо своей воли я причинил Софи боль. Когда я мечтал о встрече с ней, я представлял, как буду добиваться её любви, я верил, что легко добьюсь своего, но мне никогда в мысли не приходило, что Софи могла полюбить меня так же с первого взгляда, как и я её. Эту мысль я подсознательно гнал, не позволяя ей оформиться, потому что это была жестокая мысль. Я знал, что Софи считает меня мёртвым, однако думал, что для неё я просто случайный знакомый. Но всё оказалось гораздо хуже.

Всегда печально, когда умирает человек. Горько, когда умирает знакомый человек. И больно, когда умирает любимый человек. А из того, что сказала мне Дженнифер, следовало, что Софи было больно. Быть может, очень больно.

Прости, милая. Я не хотел…

Не хотел, чтобы тебе было больно. Не хотел, чтобы ты из-за меня страдала. Зачем ты так поспешила влюбляться в меня? Почему не дождалась моего возвращения?

Теперь мне будет во сто крат хуже. Я всё равно изменю тебе, всё равно не выдержу. Но при этом буду знать, что ты любишь и ждёшь меня. Зачем ты так поспешила?…

Когда Дженнифер постучала в мою дверь, я уже более или менее овладел собой. Приняв сидячее положение и пригладив волосы, я разрешил войти.

Дженнифер была смущена и расстроена. Она присела возле меня и легко прикоснулась к моей руке.

— Извини, Эрик, я была бестактна. Я не имела никакого права решать за тебя и за Джулию. Тем более, что ты любишь Софи. Ещё раз извини. Я действительно много выпила.

— Я тоже погорячился, — сказал я, млея от её прикосновения. — В сущности, ты не говорила ничего постыдного, просто ты говорила слишком прямо и откровенно. А я реагировал чересчур резко, поскольку знал, что ты говоришь правду. — Я глубоко вдохнул и выдохнул, набираясь смелости. Если ты слаб, имей мужество признать это. — Да, ты права: если Джулия согласится, я буду с ней спать.

— И со мной, — тихо сказала Дженнифер. — Со мной тоже. Поэтому я была такая бестактная, поэтому я говорила о Джулии. Говорила со злости. Когда я узнала, что мы застряли здесь надолго, то поняла, что ты будешь спать и с ней, и со мной. Это взбесило меня. Всю свою жизнь я делила мужчин с другими женщинами — видимо, это мой рок.

Не помню, как моя рука оказалась у неё на талии, а её голова — у меня на плече.

— Ты ещё найдёшь своего принца, — сказал я и подумал, что, если бы не встретил Софи, непременно влюбился бы в Дженнифер. — Ты такая красивая, умная, обаятельная…

— И ты хочешь меня. — Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. — А я хочу быть перед Джулией. Раньше её. Я хочу, чтобы не она, а я стала твоей первой женщиной за двенадцать лет. Хоть в этом я буду первой.

Ещё мгновение, наши губы встретятся — и я потеряю над собой контроль…

— Дженни, — из последних сил произнёс я. — Ты много выпила…

— Я полностью контролирую себя, Эрик. Я знаю, что делаю. Я хочу опередить Джулию. Первая женщина будет для тебя дороже второй. И я хочу быть первой, я хочу быть дороже. Видишь, какая я расчётливая.

С этими словами она решительно приблизила свои губы к моим губам. Мы поцеловались — долго и жадно.

Потом я целовал её лицо, шею и грудь. Дженнифер сняла с меня рубашку, а я бережно уложил её на кровать, стянул с неё юбку и принялся покрывать жаркими поцелуями её стройные ноги и упругий живот. Она стонала от удовольствия и ерошила мои волосы.

Вскоре моим дальнейшим ласкам стало мешать присутствие трусиков. Я освободил Дженнифер от этой, последней части наряда и, сгорая от страсти, склонился к её нежному лону. Она восторженно вздохнула и прошептала в истоме:

— Только пожалуйста… будь осторожен. Ведь я недавно родила ребёнка… Всего лишь полтора месяца…

Я так и не понял, что конкретно имела в виду Дженнифер, когда просила меня быть осторожным, — не сделать ей ещё одного ребёнка или не сделать больно. Если второе, то ей не в чем было меня упрекнуть. Я был очень нежен с ней. Я отдал ей всю нежность, которая скопилась во мне за двенадцать лет одиночества.

Прости меня, Софи…