Оправа для бездны - Сергей Малицкий Страница 46

Окруженный четырьмя факелами, в центре верхнего зала лежал человек. Она поняла все сразу: по неестественной позе – то, что он мертв, по одежде – то, что это именно ее отец, но когда подбежала – замерла на границе настороженных заклинаний, задохнулась от боли. Он был мертв, он должен был быть мертв, потому что его же собственная шпага, переломившись, продолжала торчать в его груди, но он был жив. Жизнь удерживалась в нем где-то меж чуть приоткрытых глаз и стиснутых зубов чудовищным заклятием, напоминающим стянувшую жалкое тело почти невидимую ледяную змею, которая не только противостояла тянущемуся с пределов далекой Суйки приказу подняться и идти в город мертвых, но и пыталась проглотить сущность жертвы. Она отсасывала из бессильного тела долгое дыхание Сурры. Отсасывала, припав к горлу, – но не к горлу уже мертвой плоти, а к горлу бьющегося в магических тисках духа, и сдерживающий силу смерти лед инеем покрывал бездыханное тело.

«Нет, – сказал глазами Яриг, и Айра поняла: вряд ли она совладала бы со столь мощным заклятием. Не о том ли говорил Синг, что есть маги, способные не просто создавать обманки, похожие на живые существа, но и заставлять их сражаться, как живых? А если бы и совладала? Но с магом, насторожившим это, справилась бы? Не подобно ли все ее умение песчинке, влекомой океанской волной на фоне неведомого мастерства? – Нет, – сказал глазами Яриг, и Айра опустила поднятые руки. Отец все еще держался. Держался, будучи почти мертвым. Держался, хотя было ясно, что надолго его не хватит. – Беги, – попросил затравленный взгляд. – Ускользни, как будто бы ты сама превратилась в льдинку на горячей ладони. Исчезни. Заройся в землю. Скройся в недостижимой дали. Только не лезь в эту драку. Уйди – и не касайся ничего в этом проклятом столетиями доме».

«Нет», – качнула она головой, чувствуя, как слезы набухают в глазах.

«Пламя», – чуть дрогнули наполненные мукой зрачки в сторону.

«Прости», – глазами ответила Яригу Айра и скрестила пальцы. Эта магия давалась ей легко, да и следов она не должна была оставить. Факелы не стали гореть ярче, но языки пламени загудели, вытянулись, скрестились над жертвой и ринулись вниз. Змея зашипела так, словно она и в самом деле была сотворена изо льда. Ее оскаленная пасть взметнулась в клубах пара, и в то же мгновение Айра почувствовала ледяную свежесть. Она стояла на дрожащих ногах возле пылающих останков отца, но ее дыхание стало таким легким, каким не было никогда. И вместе с легкостью накатил ужас. «Дура, – прояснилось у нее в голове. – Непроходимая дура. Куда ты полезла, самонадеянное существо? Да, ты освободила, упокоила отца, прекратила его муки, но сумеешь ли выбраться из гнезда врага, который в состоянии раздавить тебя пальцем? Даже вместе с обретенным тобой неведомым дыханием!..»

Пламя опало, оставив выгоревшее до черноты тело, но Айры уже возле факелов не было. Почувствовав спиной опасность, она летела по узким коридорам, ныряла в темные арки, спотыкалась на узких ступенях, то находя путь по дуновению сквозняка, то подчиняясь непонятному пока предчувствию, минуя впитавшиеся в камень заклинания и наговоры, магические насторожи и стяжки, пока чуть не запуталась в непроходимой пелене их и не замерла, упав на спину у входа в просторный нижний зал, из которого совершенно точно был выход.

«Маловато ловушек для столь сильного мага, к тому же ни одного охранника нет, хотя кто-то наверху все-таки был. Отчего он не преследует меня?» – успела удивиться Айра, пытаясь отдышаться на краю каменного карниза, но, когда после не слишком долгого ожидания наконец благополучно спрыгнула на плиты, никаких мыслей не оказалось вовсе. Из темноты к ней медленно двигались ужасные существа. Они подступали со всех сторон. Желтоватые глаза мерцали на уровне ее лица, мутные силуэты казались вылепленными из сгустков мрака, магией обдавало от каждого движения чудовищ, но сами они не были магией. Они были живой, облеченной плотью смертью.

«Собачки, – отстраненно подумала Айра. – Большие собачки, больше десятка. Тут охранники вовсе не нужны. С такими зверьками и охранников не напасешься. Большие, голодные собачки». Айра прикрыла на мгновение глаза, пытаясь вспомнить что-то из преподанного ей Арухом или Сингом, но в голову ничего не лезло, а попытка внушить незнакомым тварям, что она одна из них, успехом не увенчалась: под гулкими сводами прокатился пусть и тихий, но недовольный рык. Она стала медленно отступать к центру зала. Звери, заходя вдоль стен, словно теснили ее туда, где в темноте еще большею тьмою чернела громада алтаря. Какое-то время ей казалось, что чудовища и сами находятся в недоумении, втягивают воздух уродливыми мордами, принюхиваются к нежданной гостье, но они продолжали приближаться, и она пятилась и пятилась, пока не споткнулась о ступени, едва не упав. Злобный рык повторился, но недоумение тварей не прошло: что-то вселяло в уродливые создания нерешительность. С трудом сдерживая дрожь в коленях, Айра поднялась по ступеням и оперлась рукой о темную поверхность плоского камня. Пальцы нащупали гладкую фигурную выемку в камне, затем руку пронзила боль. Поморщившись, Айра почувствовала что-то, напоминающее осколок стекла, сунула это в висящую на поясе сумку и лизнула рассеченную ладонь. «Не уйду с пустыми руками», – появилась в голове упрямая мысль. Псы замерли в темноте мутными силуэтами, подняв морды и не спуская с нее желтоватых глаз.

«Ну и пусть», – вдруг обозлилась она на себя. Когда-то ее жизнь катилась от судьбы рыночной воровки к судьбе портовой шлюхи. Тогда единственным способом миновать огромных псов, что охраняли проход к складам в скирском порту, было пройти мимо них с независимым видом. Пройти так, словно это твое неотъемлемое право. Пройти не скрываясь и не испытывая и крупицы страха. Неужели наглости и смелости поубавилось в ней с тех пор? Или разум, наполняя голову, именно наглость и вытесняет? Айра вдохнула, выдохнула, успокаиваясь, но страх оставался. Он плотно держался за колени и неуклюже ворочался, подрагивая в груди. И псы явно прислушивались к ее страху.

Через едва различимые двери вновь потянуло сквозняком. Вероятно, ночные осенние тучи начали развеиваться, потому что в высоких окнах блеснули звезды, и Айра наконец смогла разглядеть не только искры в глазах зверей, но и их самих. Они действительно оказались собаками, да вот отличались от своих родичей не только размерами, но и поблескивающими в густой шерсти то ли иглами, то ли костяными лезвиями. «Юррги», – почти спокойно вспомнила она рассказы Ярига и тут же поморщилась от ненависти к загонщикам колдовской мерзости, потому что именно они убили Варуха, а для нее Варух оставался Яригом – и всегда будет Яригом, а не Варухом. Ничего в нем не осталось от Варуха. Столетия высушили и развеяли плоть и помыслы древнего убийцы. А вот тот, кто убил ее отца, здрав и спокоен. Спокоен и уверен в себе. Он даже и допустить не может, что кто-то способен бросить ему вызов. Отсюда и открытые ворота в храм. Отсюда и неторопливый магический кровосос на теле Ярига.

Она обратила страх в ненависть. Медленно сошла со ступеней алтаря, миновала отвратительно пахнущих чудовищ, едва не задев оскаленных пастей и растопыренных игл плечами, и не оборачиваясь вышла из храма. В мутном небе плыла бледная Селенга, и серые каменные ступени, скрывающие под собой храмовый холм, казались почти белыми. Ворота ограды остались с другой стороны холма, но с этой стороны сама ограда была ниже, потому что к ней примыкали какие-то строения, и Айра пошла вниз, стараясь не забивать голову мыслями о том, удастся ли ей выбраться из храма, а уж тем более – покинуть Риссус. Юррги, клацая когтями, двинулись следом. Уже у подножия холма Айра почувствовала, что чудовища не тронут ее, но и не дадут ей повернуть к выходу. Где-то в отдалении загудели тревожные трубы, зазвенели жестянки, и за спиной вновь послышался еще неуверенный, но уже раздраженный рык. «Прости меня, мать Сето, – напряженно подумала Айра, подходя к узким ступеням, что лепились к ограде и вели к темной металлической двери на ее верху. – Если жива останусь, надолго забуду и о дурости, и о блажи, и об упрямстве».