В когтях неведомого века - Андрей Ерпылев Страница 45

Типично русская потребность,

И ерунда, что «за бугром»!

И отступает бесконечность:

Бутыль и трое за столом…

Иван Каланский. «Ностальгия»

– Вот это номер! – раздался прямо над ухом Арталетова знакомый веселый голос. – Я, понимаешь, скачу во весь опор, вытрясаю душу из встречных-поперечных, чтобы узнать, куда это подевался мой верный друг, а он тут дрыхнет без задних ног!..

Георгий сел на постели и протер глаза, уверенный, что все еще видит сон: на пороге комнаты, куда вчера определил постояльца хозяин, стоял Леплайсан.

Да-да, Леплайсан собственной персоной. Побледневший, осунувшийся и с правой рукой на перевязи, но все-таки живой, шут во плоти, а вовсе не печальная загробная тень, за которую его принял в первый момент Жора, уже привыкший ко всякой мистике.

– Вам же положено лежать в постели!..

– Конечно! – Людовик, из-за плеча которого выглядывал корчмарь, а на шляпе восседал вечный зеленый спутник (тоже, кстати, с правой рукой на перевязи), шагнул в комнату и, по-хозяйски развалившись в скрипучем кресле, повелительно щелкнул в воздухе пальцами левой руки:

– Живо завтрак в номер и бутылочку… э-э-э, другую чего-нибудь не слишком кислого: меня со вчерашнего вечера мучает изжога после ужина в предыдущей корчме. Представляете, Жорж! – повернулся Леплайсан к своему другу. – Ее хозяин подсунул мне фальшивый херес! Но ему не слишком-то поздоровилось, когда я распознал подмену…

«Ага, – злорадно подумал Георгий. – И на старуху, то есть на такого гурмана и знатока вин, как вы, Людовик, бывает проруха…»

– Сочувствую вам всей душой, мой друг, – промолвил он, постаравшись скорчить самую скорбную из удававшихся ему когда-либо гримас. – Надеюсь, вы не закололи подлеца на месте?

– Бог с вами! Разве я похож на изверга? К тому же мне под руку подвернулась такая удобная дубина…

Услышав это, хозяин, бледный, как полотно, прислонился плечом к косяку и медленно сползал по нему.

– Конечно, никакого членовредительства я тоже допустить не мог, – хладнокровно продолжал Шут, не глядя в его сторону. – Я же честный христианин и верный слуга короля! Как я мог оставить казну без налогоплательщика, пусть даже отъявленного пройдохи и плута? Так – пара-тройка сломанных ребер, десяток выбитых зубов…

Хозяин хрюкнул и уселся прямо на пол. Только после этого Леплайсан соизволил его заметить:

– Как? Ты еще здесь? Дубину я, кстати, прихватил с собой – уж больно она попалась ухватистая…

Договаривать пришлось уже в пустой дверной проем: бедолага мгновенно испарился, и лишь откуда-то снизу доносились его суматошные приказы, грохот посуды и звуки затрещин, раздаваемых, в свою очередь, нерасторопным домашним.

– Вот так нужно вести себя с этим сбродом, – развел руками шут, поворачиваясь к Арталетову. – Иначе за свои же кровные денежки ничего, кроме хамства, от них не добьешься…

Георгий был целиком и полностью согласен с другом и расходился с ним лишь в методах убеждения. Так, как Людовик, он никогда бы не поступил… Хамов из сферы обслуживания, от которых ему довелось натерпеться в далеком будущем, он бы вешал на первом попавшемся фонаре, ничуть не задумываясь о полезности их для экономики. Увы, такие методы не приветствовались ни там, ни тут…

– Итак, – вернулся Леплайсан на грешную землю, – вы, конечно, ничего не добились?

– Н-не знаю… – пожал плечами Арталетов. – Кажется, нет… Хотя… Если мне только не приснилось…

Он вскочил с кровати, босиком прошлепал к шкафчику и с головой зарылся в его недра.

Шут уже начал терять терпение, когда Жора издал победный клич и распрямился:

– Не приснилось, Людовик, не приснилось!!!

В руке он сжимал бутылочку темно-зеленого стекла с плотно притертой пробкой.

– Неужели?.. – подскочил на месте шут и тут же взвыл от боли, неосторожно задев локтем край стола. – Зелье!

– Оно самое!

– Да вы настоящий герой, Жорж!

– Ну-у… – засмущался «герой», практически ничего не помнивший из своих ночных подвигов.

– Тогда в Париж?!!

В этот момент свинцовый переплет на подслеповатом окне изогнулся так, что посыпались стеклышки, а перемычки сами собой сложились в схематически выглядевшую, но очень грозную рожу. Георгий в страхе прижал сосуд с приворотным зельем к груди, попятился и отчаянно замотал головой.

– Нет, Леплайсан. Поезжайте к королю один – я обещал…

* * *

– Бросьте, Жорж! Где мы будем искать этого… Как вы его назвали?

– Я его никак не назвал.

– То есть вы даже не знаете, как его зовут?

Георгий молча пожал плечами.

Друзья снова скакали плечо к плечу.

– Нет, это сумасшествие какое-то! – взорвался Леплайсан, наверное, в сотый раз за прошедший день. – Увидеть что-то во сне и мчаться на край света, чтобы найти то, не знаю что!..

– Во-первых, не на край света, а всего лишь за десяток лье, а во-вторых, не все же мне привиделось во сне… Флакончик вот он, в сумке, а фокусы с окошком вы и сами видели.

– Бред…

– А вдруг не бред? – привстал в стременах Арталетов, выглядывая что-то впереди. – По-моему, вон та тропинка мне что-то напоминает…

* * *

Разумеется, при свете дня заросли ничуть не походили на те, ночные.

Вполне по-французски выглядевшие кусты, густо переплетенные плющом и диким виноградом, на поверку оказались вовсе не такими уж непроходимыми, а если пройти вдоль них всего лишь несколько десятков шагов, вообще открывалась довольно широкая просека, аккуратно сделанная умелыми руками неизвестного лесоруба и позволявшая проехать по ней не то что верхом на лошади, но даже на грузовой телеге, причем в два ряда. Георгию оставалось только чесать в затылке и списывать порванный плащ и исцарапанные лицо и руки на плохое освещение и общую напряженность ситуации. Но все это оказалось сущей ерундой по сравнению с тем сюрпризом, что ожидал путешественников на выходе из чащи.

Вместо непонятного поля и путевого камня с жутковатыми надписями за леском высился величественный замок, даже не один, а целых два, причем выстроенных в совершенно разных стилях. Имел место даже третий, вернее, его заготовка, но лишь в виде строительной площадки, на которой виднелись часть стены и монументальные ворота. К каждому из замков вела своя персональная дорога, примерно соответствовавшая ночному своему аналогу.