Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Василий Звягинцев Страница 45

Право на концессии в пределах бурских территорий, а также всех, что будут отвоеваны, — Крюгер, президент Трансвааля, и Штейн, президент Оранжевой республики, подписали. Такие документы на руках при случае могут сработать с неожиданным эффектом.

Сколько денег роздано, сколько идей вкручено тем, кому нужно, а иногда — кому совсем и не нужно. Впрок!

Вот рядом сидят, потягивают чай из кружек девушки, вроде бы самые близкие на свете, но всей правды пока не знают и они. Тоже поверили, что душевным друзьям, никогда их не подводившим, на самом деле потребовались алмазы ведрами!

Не для себя, конечно, для шантажа противника и очередного геополитического слома. Доводы убедительные, неопровержимые, и хорошо, что подруги в них верили.

Никто не может знать, каковы истинные способности врага.

Только за себя и Шульгина Новиков мог ручаться. Их двоих выстроенная на пределе сил и возможностей мыслеформа прикрывала. И еще — Удолин, находящийся сейчас очень далеко, был в курсе. Даже — одним из авторов идеи. Левашов знал, в чем дело, но без подробностей.

А вот теперь Андрей сообразил — получилось.

— Это ты о чем? — прочитав его настроение, спросила Ирина без особого интереса. — Думаешь, заморочили голову лейтенанту и оторвались? Сюда за нами не пойдут?

— Не пойдут. У них сейчас другие заботы начнутся. Но я немного о другом… Вы тут посидите, барышни, а мы отойдем по естественным надобностям…

— Тогда мы тоже пойдем, заодно в ручье сполоснемся, все в пыли, — кажется, первый раз за все время подала голос Аня.

Повезло же Александру, нашел себе женщину почти кавказского типа. Без серьезного повода в мужские разговоры не ввязывается. Но дело тут было наверняка не в Шульгине. Сам он выбрать подходящую его характеру девушку был не способен. И друзья в этом психологическом дефекте помочь не могли, невзирая на все старание и умение. С Анной просто так удачно получилось. Она его приметила, а он ей попался. Любой другой вариант был бы гораздо хуже…

Движением руки Новиков указал Сашке и Левашову на чернильную темноту за пределами древесной кроны. Не так давно легкая облачность сгустилась, и теперь на небе нельзя было увидеть ни единой звезды.

На самом краю очерчиваемого костром круга они присели на подходящее бревно. Шульгин предварительно густо опрыскал его из аэрозольного баллончика.

— Терпеть ненавижу, если из-под коры вдруг термиты какие полезут… Или фаланги. Так об что говорить будем? День и так был сильно интересный.

Сашка, непонятно по какой причине, вдруг перешел на корявый одесский стиль. Он там бывал, конечно, но мог бы и ближе к тексту выражаться. Разве — замысел очередной?

Шульгин снял фляжку с ремня.

— Операцию прикрытия считаем законченной, переходим непосредственно к основной программе… — повторил Новиков.

— Хорошо, если так. А в деталях?

— Все. Мы — оторвались. Я только что получил звоночек от Удолина. Теперь — чисто… Убитый сержант был последней связкой с ирреальностью. Он нас чувствовал…

— Я — заметил, — кивнул Шульгин. — Когда ты на него посмотрел, увидел, как его повело. Оттого и выстрелил…

— Не серебром? — с намеком на иронию спросил Левашов.

— Свинца с мельхиором хватило.

— Хорошо бы… А все же?

— Не знаю, — ответил Новиков, чувствуя, что холодные мурашки продолжают изредка пробегать по спине. Повторил с напором: — Не знаю! Может, он такой же некромант, как Константин, или особый африканский вампир, разновидность зомби, да хоть бы египетский жрец Первой династии, через три тысячи лет дослужившийся до сержанта. Но он нас выследил не агентурным способом…

— Херня, — сказал Левашов, делая серьезный глоток. На глазах у Ларисы он избегал так геройствовать. — Дай, — взял из пальцев Андрея сигарету. Глубоко затянулся вместо закуски. — Когда-нибудь с паранойей закончите?

— Да мы бы и рады, — оптимистично сказал Шульгин. — А тебя случай в метро не убедил, когда вас с Воронцовым менты ни с того ни с сего задержать хотели? Страшно было? Скажи спасибо, Дмитрий без комплексов, вовремя выстрелить успел… [60]

— Думаешь что, сержант тоже из тех? — дрогнувшим голосом спросил Олег. Воспоминание о встрече в полуночном метро с агграми, прикинувшимся нарядом милиции, осталось для него одним из самых сильных. Потому что — первое в серии подобных, постепенно ставших привычными.

— Я проверил, — ответил Шульгин. — Гомеостата у него при себе не было. И умер он по-настоящему. Так что вряд ли из настоящих, просто — сильно одаренный. Андрей же сказал, от Удолина сигнал пришел. А он по земной нечисти специалист. Еще подробности были?

— Практически нет. Мы же не по телефону разговаривали. Передал, что эфир вокруг нас чист и спокоен и там, куда мы идем, угрозы нет…

— То ли странно, то ли скучно, — сказал Левашов. — Мне скорее странно. Опять пойди, не знаю куда… И что мы там увидим?

— Естественно — «не знаю что», — ответил Шульгин, — а ты хотел конкретности? Пока горит костер — мир конкретен. Пока я держу в руке пистолет — он конкретен гораздо больше…

— Чуть-чуть не понял, — удивился Левашов, а Новиков хмыкнул, зная, что будет дальше.

— Конкретное сочетание железных деталей в этой машинке, — Шульгин покрутил «маузером» перед лицом Олега, — способно вышибить из тебя, из любого из нас, — поправился он, — пресловутую бессмертную душу. Что знаменует пресловутое торжество материи над духом…

Сашка грустно посмотрел на пистолет, сдвинул предохранитель и вложил его в коробку-приклад.

— Богословие оставили? — спросил Новиков. — Тогда, Олег, начинаем колоться. Все, чем мы занимались доселе, — исключительно был подход к снаряду…

— Причем — не к тому, — вставил Сашка.

— Именно — шли к брусьям, а схватились за саблю…

— Дальше, — холодно сказал Олег, начиная обижаться.

— Ты уж не переживай, брат, но ставки были больно высоки. Твои мозги — открытые. И даже слишком. Я себе не до конца верю, в том, конечно, смысле, насчет проницаемости. Радуюсь или горюю — но прав оказался. А вот теперь Удолин подтвердил — нас на Земле никто не смотрит.

Новиков прервал словопрения, способные тянуться до утра.

— Пошли к девчатам, там расставим все точки…

Перед тем как отправиться на Валгаллу-Таорэру за поиском новых сущностей, Константин Васильевич на прощание взялся собственными средствами прозондировать время, в котором был молод и причастен.

— Тогда я интересовался совсем другими вещами, но теперь, узнав столько нового и интересного, кажется, понял, в каком направлении стоит поработать.