Штык - Ежи Тумановский Страница 44

Буль жрал тушёнку. Не сумев толком вырезать донышко у банки, он пробил её сбоку, раскурочив своим штык-ножом, и, вытаскивая небольшие кусочки мяса, с довольным бурчанием запихивал их в рот. Ни появление «начальства», ни шум, производимый неуклюжим Хомяком, не смогли оторвать его от этого занятия.

Странные скрежещущие звуки Штык услышал ещё влезая в окно. Взяв автомат на изготовку, он осторожно поднялся по лестнице, переступил через баррикаду и получил возможность лицезреть «ефрейтора» в полной красе.

— Смирно! — заорал Хомяк из-за спины Штыка.

Буль перестал жевать и схватился за автомат.

— Спокойно, Буль, свои, — сказал Штык, не обращая внимания на суетящегося позади Хомяка. — Как ты тут живёшь?

— Нормально, — жадно глотая мясо, пробурчал Буль, возвращаясь к банке с тушёнкой.

Будь «ефрейтор» в норме, ему бы за такое «пищевое хамство» не поздоровилось бы. Но учитывая, что проблем и без того хватало, Штык решил пока не заострять внимания на морально-этических качествах своего «бойца».

Прислонив автомат к стене, Штык присел прямо на пол и с облегчением вытянул ноги. Организм недвусмысленно требовал принять горизонтальное положение и восполнить недостаток сна.

— Шея болит, — простонал Буль, роняя автомат и отодвигая изуродованную банку. — Голова кружится. И жрать охота. Всё время. А ещё пить.

— Воды мы принесли, сейчас Хомяк организует, — сказал Штык, кивая «рядовому» в сторону Буля. — Сейчас попьёшь, лекарство примешь, и будем переселяться. А там уже ляжешь по-человечески и поспишь.

— Слушаюсь, мой генерал, — преданно заглядывая в глаза Штыку, сказал Буль и счастливо улыбнулся.

Теперь он до того походил на собаку, встретившую в прихожей хозяина после долгой разлуки, что Штык одновременно ощутил стыд за происходящее и лёгкое раздражение от того, что по воле судьбы оказался в такой ситуации.

Осмотрев рану на шее «ефрейтора», Штык снова очистил её как сумел, обработал и заклеил пластырем. В это время Хомяк неумело «накрывал стол» и грел на костерке воду в кружке.

Во время завтрака Штык приказал Хомяку доложить своему непосредственному начальству — ефрейтору Булю — о результатах похода за водой.

— И с подробностями, — значительным голосом подчеркнул Штык, демонстрируя полное равнодушие к душевным мукам «рядового», страдающего из-за необходимости детально рассказывать Булю о том, как был потерян автомат.

— Ах ты гад! — заорал Буль, услышав, что «и тут автомат куда-то делся». — Да ты же его утопил! Вот сучёныш! Получи!

И выпотрошенная банка из-под тушёнки полетела в голову Хомяка.

— Брэк, — сказал Штык, поднимаясь на ноги. — Потом будем отношения выяснять. Рядовой Хомяк! Костёр затушить, вещи собрать, через пятнадцать минут переезжаем.

За то время, пока Штык с Хомяком отсутствовали, Буль добрался до мешка с лекарствами и основательно его растряс. Чего он успел за это время наглотаться, уже не определить, но температура у него упала, а вот аппетит, напротив, резко возрос. Набив брюхо, он тут же ослаб, и поднимать его пришлось под руки. Но свой автомат Хомяку он отдавать отказался наотрез.

— Да я тебе даже ведро дерьма не доверю, — сказал он с вызовом на робкое предложение Хомяка помочь нести тяжёлую железку. — А настоящий солдат со своим оружием никогда не расстается. Хоть убейте меня тут же — ствол не отдам!

К трёхэтажному зданию двигались по остаткам асфальтовой дороги. Глубокие трещины беспорядочно изрезали дорожное полотно вдоль и поперек. Местами в разломах проросли небольшие деревца и кусты.

Впереди, навьюченный рюкзаком, медленно брёл Хомяк, снова вспомнивший, что у него болят руки, ноги и спина. За ним, на удивление бодро, самостоятельно вышагивал Буль с автоматом наперевес. Штык опасался, что «ефрейтора» часть пути придётся тащить, но тот не только не «дал слабины», но и умудрялся демонстрировать всем своим видом, что ни один мутант, козье вымя, безнаказанным мимо не проскользнет. Замыкал шествие Штык, которому из-за рюкзака приходилось идти вполоборота, чтобы не прозевать возможное нападение собак сзади.

Справа медленно перекатывалось волнами травяное поле. Слева тянулись выродившиеся и одичавшие фруктовые сады. Напитанный влагой воздух был чист и свеж, и даже не верилось, что может так замечательно дышаться в этом заброшенном людьми и облюбованном смертью месте.

Дорогу Хомяку перебежал какой-то мелкий зверек, похожий на раскормленного суслика, и тут же скрылся в густой траве. Если бы не пустые дома и не груды костей, по которым они ходили какой-то час назад, Штык мог бы сказать, что вокруг царит какое-то особенное умиротворение.