Безобидное хобби - Татьяна Андрианова Страница 44

Я тяжело вздохнула. Ну что тут поделаешь? Мы не властны над своим прошлым. Трудно быть тем, кто разделил чью-то жизнь на две части — «до» и «после». В конце концов, однажды она просто собралась и ушла, оставив какую-то невразумительную записку о последнем задании. Иногда я думала, что вот откроется дверь, и она вернется. Иногда — нет. Раз за три года она не нашла времени послать дочери весточку о себе, то, наверное, она и не думала о возвращении. А может, ее уже нет в живых. Думаю, второе более вероятно.

— Я хотел бы с ней поговорить.

— Я тоже, — задумчиво кивнула я.

Разгоревшийся погожий день перестал радовать. А он, можно сказать, еще только начинался.

— Вы поссорились? — В голосе охотника слышалось участие.

А он ничего, этот Нарб Крат, — чуткий.

— Нет. Просто, чтобы пообщаться с моей мамой, потребуется хороший медиум. А я, к сожалению, не знаю ни одного подходящего.

Мужчина замолк на некоторое время, обдумывая услышанное. Я его понимаю. Не каждый день узнаешь о смерти знакомого человека.

— И кто же до нее добрался? Болезнь? Или монстр?

Я задумалась:

— Думаю, оба варианта одинаково возможны.

— Как так? Разве маг или лекарь не дали своего заключения перед тем, как похоронить тело?

— Не знаю. Я не видела ее тела. Понятия не имею, существует ли могила с ее именем вообще.

— Тогда что заставляет вас думать о ее смерти? Калиме не та женщина, которая запросто позволит себя убить.

Это утешало. С одной стороны, надежда, что мама жива, наполняла сердце радостью, с другой… За три года могла бы выкроить минутку черкнуть строчку-другую дочери. Я ведь переживаю.

— Ее нет целых три года, — мрачно бросила я, давая понять, что тема для меня достаточно болезненна.

Надеюсь, со стороны я не выглядела как избалованный ребенок, сетующий на недостаток родительского внимания. Впрочем, я вполне имела на это право.

— Это не показатель. Иногда охота может затянуться, а некоторые виды нежити обитают в таких труднодоступных местах, что оттуда невозможно послать весточку близким. Даже магические шары не действуют из-за высокого магического фона, или наоборот, потому что там зона, где магия либо не действует вообще, либо сильно искажается.

Я бросила на лицо собеседника внимательный взгляд, чтобы наверняка убедиться в его серьезности. Суровое, обветренное лицо охотника ничем не выдавало ни жалости, ни навязчивого участия. Слова его не были банальным утешением, скорее всего он действительно так думал. Надежда всколыхнулась где-то внутри, заставляя окрыленное сердце биться быстрее. Воображение уже нарисовало, как распахнется дверь лавочки, как запыленная в дороге стройная и гибкая, как эльфийский лук, женщина вступит внутрь, стуча подкованными дорожными сапогами по деревянному полу, тряхнет неукротимой копной волос цвета вороного крыла, улыбнется так, что веселые искорки коснутся серой стали глаз.

«А вот и я, дорогая!» — скажет она и распахнет свои объятия.

Из мира грез меня вырвал довольно грубый толчок в плечо. Я вскинула глаза, столкнулась с пристальным взглядом Манефы, и слова возмущения застыли на губах.

Она была все в той же черной юбке из плотной ткани, собранной в мягкие складки на поясе, в кожаных туфлях с круглым носом и позолоченными пряжками. Седые волосы забраны под кружевной чепец, светло-голубые, словно выцветшие на солнце глаза в обрамлении белесых ресниц смотрели с осуждением, плотно сжатые губы выдавали высшую степень неудовольствия. Унизанные перстнями пальцы стискивали объемистый пакет так, словно женщина намеревалась если не задушить его, то, по крайней мере, выдавить все соки.

— Доброго дня, дорогая! — Слова ее сочились осуждением, как напитанная водой губка. — Что заставило тебя нестись по улицам, сбивая прохожих, словно ты совершила преступление и стремишься скрыться от правосудия? И что, позволь спросить, случилось с твоей одеждой? Почему ты выглядишь так… так странно?

Честно говоря, я не нашлась с ответом на простые, казалось бы, вопросы. Досадно, но факт. Пока я просто стояла и хлопала глазами как селянка, впервые узревшая большой город с настоящими крепостными стенами, положение решил спасти Нарб.

— Боюсь, в этом виноват капитан стражи Роланд, — покаянно молвил он.

— Не может быть, — опешила купчиха, и ее можно понять — ведь именно она способствовала нашему знакомству. — А с виду производит впечатление порядочного мужчины, хотя и не женат.

Отсутствие супруги в глазах купчихи считалось серьезным недостатком. Она искренне полагала, что вторая половина делает мужа более уравновешенным и направляет в правильное русло работы на благо семьи.

— Госпожа… простите, не знаю вашего имени…

Оба выжидательно уставились на меня, так что пришлось прекратить стоять в остолбенении, вспомнить о наличии хороших манер и представить их друг другу.

— Итак, достопочтенная госпожа Манефа, — слегка склонил голову в галантном поклоне охотник, признавая возрастное превосходство собеседницы, как только формальности были соблюдены. — Каюсь, что господин Роланд всего лишь рассказал госпоже Ангелле о том, как нынче принято одеваться в столице.

— Неужели так выглядеть сейчас модно? — возмущенно тряхнула головой женщина, так что чепчик чудом удержался на ее прическе. — Разве можно вводить моду на распустех?

— Полностью с вами согласен, госпожа, — сокрушенно кивнул Нарб. Надо же, как быстро эти двое спелись. — Но это не самый худший образчик новой моды.

Манефа даже придвинулась ближе, дабы не упустить ничего из пикантных подробностей столичной жизни.

Несмотря на то, что столица от нас не так уж далеко, новости оттуда получаем не очень часто, и то в большинстве своем о ценах на товары, которые перевозят через Драконьи горы не без помощи наших проводников.

— В это жаркое лето дамы взяли за правило носить легкие туники на восточный манер. Причем носят их без рукавов и совершенно игнорируют нижнее платье или юбки.

— Как так? — то ли ужаснулась, то ли обрадовалась падению столичных нравов Манефа. — И что? Руки совсем голые?

Возможно, она хотела уточнить еще что-то, но просто не решалась на более откровенный вопрос.

— Хуже. И щиколотки тоже видны. А ноги обувают в открытые сандалии и ногти покрывают красным лаком.

— Какой разврат! — выдохнула пораженная купчиха и неожиданно всучила мне в руки пакет: — Держи, дорогая.

— Что это? — удивилась я, рассматривая пакет как источник опасных сюрпризов.

— Жареная курица, разумеется, — спокойно откликнулась та, словно поставка готовых к употреблению птиц было самое обычное для нее дело. — Твой бальзам буквально поставил меня на ноги. Такое чудесное средство! Вот я и решила отнести тебе курочку к обеду. Со своей лавкой разве успеешь что-то приготовить? Наверняка за день даже не присядешь ни разу. О! Не надо благодарности. Кушай на здоровье. А то вон какая худая, как щепка. Ладно. Заболталась я с вами, а у меня дел непочатый край, да и утюг на плите забыла.