Отравленные морем - Алена Волгина Страница 44

— Вряд ли. Её даже ни разу не навещали. Я имею в виду, в монастыре. Если кто-то из её родных ещё жив, наверное, они давно забыли о ней.

— Если бы мы могли узнать хотя бы её полное имя! — раздражённо сказала Бьянка. — Имя тоже способно защитить! Если Франческа принадлежала к одной из старых семей Венетты, к ней отнеслись бы совсем по-другому!

«А это вполне вероятно, учитывая, каким даром она владеет».

— Мы никогда не говорили об этом, — всхлипнула Джулия. — В монастыре никого не интересовало, насколько пышно твоё родословное древо. Бьянка, я чувствую себя такой беспомощной! Я расспрашивала донну Джоанну, она молчит. С кем-нибудь из сенаторов увидеться невозможно. О, скорей бы вернулся Роберто! Он докажет, что Манриоло никогда не имел дела с агентами Фиески, и Франческу сразу отпустят. Кто вообще такое придумал, будто Манриоло — шпион?! Да у него бы на это сроду мозгов не хватило! И вообще, у сената нет никаких доказательств против Франчески!

«Чтобы тайно придушить человека в камере, доказательства не нужны», — мрачно подумала Бьянка. До неё дошёл слух, будто карлику, которого схватили вместе с Франческой, удалось бежать. Разумеется, это было ложью. Ни одному счастливчику ещё не удавалось сбежать из венеттийской тюрьмы! Нет, скорее всего, тело несчастного шута уже пошло на корм морренам…

Она не стала говорить этого Джулии, чтобы не пугать её ещё больше, но и сама не знала, как найти выход. Посоветоваться было не с кем. Отец Бьянки, дон Санудо, только хмурил седые брови: «Лучше бы ты не вмешивалась, а то как бы хуже не стало!» Дон Санудо, к старости накопив богатств и заняв прочное положение в обществе, сделался медлителен и осторожен, как старый карп в пруду. Бьянка, может, и послушалась бы отца, однако врождённое чувство справедливости не давало ей покоя. А ещё подспудно тлела мысль, что фальшивая «Джулия», с которой она познакомилась прошлой весной, нравилась ей даже больше настоящей золовки. У Франчески была внутренняя сила, здравый смысл и верность друзьям — качества, которые Бьянка превыше всего ценила в людях. Ей совсем не хотелось, чтобы такая девушка стала жертвой интриг дона Сакетти!

Малышка, будто почуяв печальное настроение матери, вдруг проснулась и расплакалась. Тотчас же за дверью послышалась суета. Бьянка насторожилась: в последние дни она привыкла нервно вздрагивать от любой новости. Но это оказалась всего лишь Дзанетта — кормилица, нанятая в помощь Джулии. Влетев в комнату, она с улыбками «А кто это у нас тут? Что за слёзки?» забрала девчонку у матери, стараясь её успокоить. От её ласкового сюсюканья у Бьянки заныли зубы.

Следом заглянула Инес, что тут же вызвало у Джулии разъярённое шипение:

— Зачем ты сюда явилась? Говорила же — не показывайся мне на глаза!

Инес смущённо потупила взгляд:

— Я хотела только помочь…

— Если ты хоть пальцем прикоснёшься к моей дочери, клянусь, я тебе руки поотрываю! — крикнула Джулия, гневно сверкая глазами.

Не желая устраивать сцену при слугах, Бьянка незаметно кивнула Инес в сторону двери: мол, давай выйдем. Когда они оказались одни посреди тихой пустой галереи, расчерченной полосами света, девушка огорчённо вздохнула:

— Она теперь так и будет на меня кидаться?

— А ты как хотела? — недобро усмехнулась Бьянка.

— Я же не знала! В ту ночь ты сказала только, что хочешь помочь им бежать! Я понятия не имела, что та девушка — её сестра, что они… что она сестра Энрике!

Бьянка отметила, что Инес выглядела бледной и какой-то потерянной. Словно после той ночи в ней что-то надломилось. Глаза её покраснели и были обведены синеватыми тенями, нежная фарфоровая кожа от волнения пошла пятнами:

— Я не сказала этого отцу… дону Сакетти, — тихо произнесла она.

— Правильно сделала, — кивнула Бьянка.

«Если Сакетти заподозрит, что Франческа — побочная дочь графа Арсаго, да ещё владеющая магией, он её точно живой не выпустит».

— Но если она действительно родственница Энрике, я хотела бы, чтобы с ней обошлись по справедливости.

— Я наводила справки в монастыре, — призналась Бьянка. — Толку мало. Думаю, только настоятельница знала о родителях Франчески, а её уже нет в живых. Вроде бы мать Франчески жила где-то в пригороде, в глухом поместье…

Инес решительно сдвинула брови:

— А граф Арсаго практически не покидал Венетту — был вечно занят в сенате. Что-то не сходится. Как же они могли встретиться? Но если Франческа — действительно дочь патрициев, тогда её дело должно разбираться на Совете десяти, таков закон.

Бьянка приостановилась в задумчивости. Её осенило воспоминание: дон Арсаго и правда редко уезжал из Венетты, даже его сына в Патаву обычно сопровождал кто-нибудь из друзей или охранников, но время от времени граф навещал своих друзей в поместьях, расположенных по течению Бренты. Там же полно старинных усадеб! Для знатного господина, жаждущего уединения, но в то же время не желающего быть оторванным от новостей (а именно такой характер, судя по всему, был у деда Франчески), лучшим вариантом было бы приобрести один из домов на Бренте. Ей нужно только поехать в Киоссу, взять барку и проехаться по реке. Ну и ещё посмотреть архивы купли-продажи домов.

Она с новым интересом взглянула на Инес. Надо же, когда ревность не застит ей разум, в этой белокурой головке иногда заводятся дельные мысли!

— Спасибо за совет, — сказала она искренне. — И ты меня ещё больше обяжешь, если не станешь передавать наш разговор светлейшему дожу.

Взгляд Инес был серьёзным и каким-то печальным:

— Я не шпионка своего отца, зря ты так думаешь.

— Считай, что я заразилась подозрительностью от дона Сакетти, — съязвила Бьянка, не удержавшись от шпильки. — Это ведь ему везде мерещатся лазутчики и шпионы! Боюсь, если бы не то происшествие с грифоном, которое можно объяснить только магией кьямата, Франчески уже не было бы в живых! Наверное, в Карчери боятся, как бы она не натравила ожившего грифона на своих палачей!

Инес отвернулась и подошла к окну:

— Тот случай действительно можно объяснить только магией… Но Франческа здесь не при чём, — сказала она глухо.

Все последние дни Инес думала лишь об Энрике. Галеры ушли в море три дня назад, и с тех пор с моря не было новостей. По ночам она долго лежала без сна, а, когда засыпала, ей снилось, что она летит над сияющей густо-синей гладью, отыскивая взглядом цепочку судов под знакомым флагом. Во сне у неё были мощные крылья, способные унести её далеко от дома.

Во сне Инес была грифоном.

— Мне кажется, это я его разбудила, — сказала она, обернувшись.

Приглядевшись, Бьянка поняла, что подруга не шутит. Ничего себе новость! В это трудно было поверить. Зрелище внезапно «ожившего» грифона на площади было впечатляющим, так что более вероятно, что Инес просто посетило ложное виденье, галлюцинация со страху. Впрочем, она всегда была немного странной. Редко делилась своими мыслями, предпочитала держать всё в себе. Что касается внешней окаменелости, тот грифон мог у неё многому поучиться!