Ее зовут Тень - Ксения Чайкова Страница 43

— И тем и другим, — серьезно отозвался Каррэн, подходя и внимательно разглядывая меня. Кажется, еще и пощупать хотел, дабы точно удостовериться в отсутствии серьезных повреждений, но я глянула так, что альм мигом оставил свои любопытствующие порывы и на всякий случай скрестил руки на груди.

— Я цела и невредима, — спокойно отозвалась я. — А насчет всего остального… Повторяю ультиматум: или Торин немедленно рассказывает и показывает мне все, или я сей секунд разворачиваюсь и возвращаюсь в Каленару.

— Да вот, вот они, эти проклятые кристаллы! — дико взвыл графенок, напуганный не то моим решительным заявлением, не то грозным видом Тьмы, тут же с готовностью зашипевшей, не то просто нехорошим блеском глаз, которым порадовали окружающих и я, и моя вонато. Простенькая темно-коричневая рубашка, сменившая кружевное шелковое великолепие, тут же оказалась задрана чуть ли не на голову, продемонстрировав слегка полноватый бледный животик аристократа, любящего сладости и не слишком жалующего физические упражнения. На этом животике прямо на голое тело был надет специальный дорожный пояс, из прорези которого Торин и вытащил небольшой кошелек из черного бархата, расшитый непонятными рунами и чародейскими знаками. Я без сантиментов выхватила у него довольно тяжелый мешочек и, едва не постанывая от любопытства, растеребила горловину.

Кристаллы меня разочаровали. Конечно, отираясь около магии, я знала, что самые грозные на вид предметы, вроде каких-то жутких обоюдоострых вилок или длинных посохов чаще всего оказываются безобидными накопителями неоформленной магической силы или мирными предметами домашнего обихода. А вот скромные, незаметные вещички, которые никто никогда и не заподозрил бы в причастности к оружию, могут шарахнуть так, что мало не покажется. И все-таки загадочным кристаллам, из-за которых столько народу на уши поднято, по-моему, полагалось бы быть какими-то более… внушительными и представительными, что ли. А эти… Легкие серовато-голубые многогранники величиной с ноготь на мизинце вызывали какие угодно чувства, кроме опаски и недоверия.

— Интере-есно… — жарко выдохнул мне в ухо нависший над плечом Каррэн. Потянулся, задумчиво ковырнул ухоженным острым когтем один из кристаллов, лежащих на моей ладони, и, не заметив результатов, со вздохом убрал руку, не дожидаясь, пока мигом напыжившийся Торин ринется на него отстаивать свое сокровище. Солдаты сгрудились рядом, вытянув шеи в мою сторону и жадно разглядывая цель нашего путешествия.

— А мне неинтересно. — Я равнодушно пожала плечами, ссыпала кристаллы обратно в кошель и перебросила его Торину, переменившемуся в лице при виде такого небрежного обращения с драгоценной магической побрякушкой. — Ладно, на это гадство мы полюбовались. А теперь расскажи нам все, что ты о нем знаешь.

— Да ничего мне об этих кристаллах не рассказывали, — неубедительно замахал руками Торин, стараясь одновременно выразить искреннее негодование и не уронить заветный кошель. Получалось плохо, поэтому графеныш живенько спрятал вместилище кристаллов обратно в пояс, одернул рубашку и замахал руками с удвоенным жаром.

— Хорошо, допустим, — кивнула я, каким-то чутьем ощущая, что аристократ не врет. Вернее, врет, конечно, но не слишком. Его и впрямь не особенно посвящали в те дела, в которые оказались замешаны мы все. — А почему король доверил кошель именно тебе? — Видя, что Торин уже разинул рот, чтобы опять начать отнекиваться, я скривила губы и безжалостно закончила: — Что, более сильных и отважных аристократов не нашлось?

— Да я!.. — оскорбленной гарпией взвизгнул графеныш, подскакивая. — Да я один… на волка, на медведя, на вернетока ходил, вот!

— И сколько же зверей сдохло со смеху при виде твоих кружевных рубашек и широкополых шляп? Или ты их своими подштанниками сражал наповал? — скептически фыркнув, уточнила я. Солдаты, до этого тихонько хихикавшие, захохотали откровенно и в голос, даже не стараясь подавить здоровый ржач или хотя бы сделать его менее насмешливым и обидным.

— Да что ты привязалась — «кружева», «подштанники»?! Сама небось не знаешь, что такое простыни, моешься через раз и одеваешься кое-как! — попытался сразить меня моим же оружием Торин, но где уж аристократу, привыкшему упражняться в изящной словесности, переспорить выпускницу замка Рэй! У нас ехидство и невоздержанность на язык никогда не считались особенным грехом, а сами преподаватели порой выдавали такие словеса, что яблоки на деревьях раньше времени краснели.

— Увы, Торин! Покажи мне, что такое простыни, и я буду благодарна тебе до конца жизни! — с патетичным надрывом пропела я, молитвенно прижимая руки к груди. — Или хотя бы расскажи, что это такое!

— Э-э-э… — выдал графенок, не ожидавший столь страстной и пламенной мольбы.

— Сам не знаешь, — удовлетворенно констатировала я, — а еще выступаешь… Ладно, шутки в сторону. Почему именно ты?

— Потому, что я отважный, сильный и умный! — запальчиво отозвался Торин, уперев руки в бока и становясь очень похожим на обычную базарную бабу, даром что аристократ. Так и кажется, что он сейчас склочной торговкой завопит на всю рощу: «Это моя-то рыба тухлая? Да ты сама тухлая! И чулки на тебе с дырками!» Нет, определенно что-то не то с голубой кровью делается. Того же Торина, например, просто невозможно представить во главе взвода арбалетчиков или мечников, а ведь в войне Ветров более половины командного состава представляли аристократы, а то и вовсе благороднорожденные.

— Врешь, — равнодушно уличила я, фыркнула и безжалостно добавила: — Еще две попытки обмана — и я уезжаю. И никаким нарушением условий заказа это не будет — я не могу работать в полной неизвестности относительно причин и целей нашей поездки.

— Отец попросил короля, — потупив глаза, признался Торин. Ага, а вот это уже ближе к правде. Все остальные примолкли и внимательно прислушивались к оправданиям пытаемого мною графенка. Видимо, не одной мне ничего не рассказали.

— Почему?

— Мне там, в Меритауне, надо кое-что… Ну в общем, это личное, — попытался выкрутиться он, отводя глаза.

— Говори все, — беспощадно велела я, таращась на него в упор. Каррэн слегка поежился, видимо вспомнив, как неприятен может быть прямой взгляд моих вообще-то очень красивых и милых очей.

— Ну отец хочет меня выгодно женить. Есть одна девушка на примете. Только она не в Меритауне, а в Райтерре живет. Да только о рыцаре-герое девица грезит, романтичная излишне, мечтательная, — пустился в путаные объяснения Торин. — Ну и заодно к лекарю одному съездить… Это не я придумал! Отец решил, что так оно лучше будет…

ага…

— Что у твоего отца великий государственный ум, мы уже поняли, — невежливо перебила я эти сумбурные излияния. — Ну допустим, он выбил для сыночка задание, отдаленно попахивающее подвигом, дабы до глубины души поразить некую романтичную и мечтательную девицу. Хорошо. Но скажи-ка ты мне, Торин, отчего этот подвиг начал осуществляться в обстановке такой жуткой секретности? Ведь по логике о нем надо было трубить на всех углах! И что за лекарь?

Торин покраснел до такого неимоверного состояния, что я мигом свернула свои провокационные вопросы, опасаясь, что он сейчас просто помрет от смущения или получит кровоизлияние в голову. В конце концов, что мне за дело до какого-то лекаря? Мало ли что там у графеныша болит, может, в детстве он сладкого объелся и до сих пор отойти не может…