Сага смерти. Мгла - Андрей Левицкий Страница 43

– Вот, гляди.

Мы встали на крыше спиной к городу. Наклонная часть конвейера тянулась мимо, заканчивалась она далеко внизу, в стене небольшого цеха. За ним темнели развалы глиняного карьера, где стоял покосившийся экскаватор. Под ногами полоскалась на ветру воздушная паутина – сплошная белесая поверхность, затянувшая пространство между двумя зданиями. Я спросил:

– Ну и что?

– Перепрыгнуть бы отсюда на конвейер, – неуверенно сказал напарник.

– Ты кенгуру, что ли? Он же далеко.

Но если разбежаться…

Я прикинул расстояние, отошел к углу крыши, залез на бордюр и пригляделся еще раз.

– Метра на три ближе – можно было бы попробовать, а так… Во-первых – не допрыгнешь. Во-вторых, даже если допрыгнешь, не сможешь уцепиться, свалишься с этой трубы квадратной. К тому же крыша высокая, падать далеко. Если бы наш цех пониже немного был, тогда еще туда-сюда, а так далеко слишком лететь.

– Так что же делать? – Никита волновался все сильнее. – Химик, ты какой-то спокойный слишком! Заторможенный. Ты, кажется, ситуацию до сих пор не просекаешь. У нас жратвы почти не осталось, воды – полфляги. За сегодня допьем-доедим, и дальше что?

– Все я понимаю, Пригоршня. Я спокоен, потому что бессмысленно из себя выходить.

– Но мы умрем тут, ё! Нет, ты сам посмотри…

– Если бы ты мог хоть ненадолго закрыть эту бездонную грохочущую пропасть, именуемую твоим ртом, я был бы тебе искренне благодарен, – поморщившись, сказал я. – Не шуми, мне все обдумать надо.

Он плюнул и пошел назад.

– Давай тогда в будке еще глянем, может, там все же как-то можно…

Возвращаясь, я опять посмотрел вниз. Шатуны бродили по двору между корпусами, кто-то стоял неподвижно, кто-то копался в огороде. Из дверей кирпичного склада показались двое, волочащие тушу – я узнал обезглавленного кабана-мутанта. Шатуны тащили зверя с трудом, вскоре к ним присоединилась еще одна сладкая парочка, и они втянули кабана в ворота бункеровочного цеха.

Когда я вошел в будку, Никита сидел на корточках возле пролома.

– Ну что? – Я устроился рядом. Пол цеха, где громоздилась гора обломков, был далеко.

Напарник лег на живот и велел:

– Придержи меня.

Я ухватил его ремень, он свесился по пояс, кряхтя, изогнулся.

– Что ты видишь, сестрица Анна? – спросил я.

– Ни хрена не вижу. Ни лестницы пожарной, ни карниза… Эй, что это? Вытаскивай меня!

Я потянул, и Никита выбрался обратно, громко сопя.

– Что увидел?

– Ничего не увидел. Я услышал! Ты что, не слышишь?

– Да ты сопишь, как паровоз… А, теперь слышу.

– Это «вертушка»! – Он бросился наружу, и я поспешил за ним. – Та же, что и ночью…

Когда с пистолетом в руках я вывалился из будки, вертолет был уже близко – темный силуэт несся со стороны города.

«Черный крокодил» – детище одного европейского консорциума. Я не слишком хорошо разбираюсь в военной технике, но напарник говорил, что эта машина напоминает КА-50 «Черную акулу» и одновременно смахивает на АН-64Б, известный как «Апач». Главное, что в этой модели от «Акулы», – экипаж из одного человека.

Длинная узкая машина казалась хищным мутантом, помесью ворона и птеродактиля. Фигуру пилота не разглядеть сквозь скошенный фонарь над носовым обтекателем. Лопасти рулевого винта асимметричные, вращаясь, они напоминали размытую букву «Х». Никита как-то рассказывал, что знакомый всем громкий рокот создает в основном именно рулевой винт, и такая форма позволяет ослабить звук, к тому же благодаря асимметричному винту машину можно загружать в трюм транспортного самолета, не снимая лопасти.

Из корпуса выступали тонкие штанги датчиков воздушных параметров, над осью основного винта торчала металлическая тыква радиолокационной станции.

Должно быть, летчик заметил нас издалека – вертолет не просто облетал территорию, он несся к крыше, задрав хвостовую штангу. Мощные лопасти полосовали воздух, тускло поблескивали бронированные бока. Под каждым крылом висело по паре пилонов со штангами-направляющими, между ними виднелись блоки ПТУР – противотанковых ракет «Си Игл Модификат», – а ближе к корпусу блестели на солнце толстенькие цилиндры пусковых установок неуправляемых ракет.

Никита отпрыгнул в сторону, я упал на колено возле будки, вскинул «файв-севен» и выстрелил, хотя это было бессмысленно: броня на кабине выдерживала попадание двадцатимиллиметрового снаряда.

– Прячься! – заорал напарник, позабыв уточнить, куда именно.

В этот момент вертолет дал залп неуправляемыми ракетами. Вспышки, дробный грохот – мы метнулись в разные стороны от будки, свалились под парапетом. Я сощурился, чтоб не ослепило, и открыл рот, чтоб уменьшить нагрузку на барабанные перепонки. Всё, конец, сейчас нас по всей Зоне разметает…

Дымовые шлейфы вспороли воздух. Одна ракета зацепила вершину будки, другие пронеслись низко над крышей, врезались в здание дальше.

Цех содрогнулся, над ним вырос гриб бетонных осколков и дыма.

Почему он пулемет не использует? Решил действовать наверняка, ракетами? Так не вышло же! Я сжался, бросив пистолет, накрыл голову руками, вокруг загрохотали падающие обломки, мелкие камешки забарабанили по спине и затылку. Вертолет тенью мелькнул над нами, на мгновение скрыв солнце, хрустящий рокот прокатился тяжелой волной и схлынул – «Черный крокодил» пролетел дальше. Я вскочил, схватив «файв-севен».

Вместо будки зиял пролом, по другую сторону на ноги поднимался Пригоршня. Он что-то прокричал, но я не расслышал. Сунув пистолет в кобуру, побежал вокруг дыры, и вдруг увидел гранату – напарник потерял, когда убегал от взрыва. На ходу подхватил ее и повесил на жилет. Никита был уже рядом.

– Разворачивается!

Я и сам видел: «вертушка» описывала крутую дугу над карьером. Странно, что мы ещё живы – ведь пилот явно на нас охотится. Маневренность у «крокодилов» отличная, но она снижается, если машина несет тяжелую боевую нагрузку, полные контейнеры с НУРСами, фугасную авиационную бомбу, блоки ПТУР и локационную станцию. Неужели пилот из-за этого не справился? Да нет, не может быть. Тогда почему он не попал? Вроде бы на «крокодилах» система наведения должна выдавать голографическую картинку прямо в шлем. Хотя летчик мог использовать обычный прицел – или сетку не подсветил, или нарушились функции обеспечения наведения на цель…

Или пилот – лох?

Это в высшей степени маловероятно – в пилоты военных вертолетов олухов не берут, – но я не мог понять, почему он сразу не расстрелял нас из четырехствольного пулемета «ГШГ-Ультра» под обтекателем.

Что бы там ни было, ему понадобились несколько секунд, чтобы повернуть. Я в это время успел заглянуть в пролом – спуститься было по-прежнему невозможно – и, когда рокот усилился, побежал вслед за рванувшим прочь напарником.