Эра надежд - Андрей Величко Страница 43

– А почему так мало? Ведь для полета к Дувру нужно совсем немного горючего, – поинтересовался я.

– Да потому что бумажный баллонет весит на шестьдесят кило больше, чем шелковый, а водород в нем держится всего часа полтора. И этот чертов мешок не сжимается от утечки, как ваши, а набирает воздуха! Почему мы с Пьером до сих пор не взорвались, мне решительно непонятно. Эх!..

Тут де Тасьен потянулся было к бутыли, но глянул в мою сторону и убрал руку.

– Дорогой граф, не обращайте на меня внимания! – спохватился я. – Далеко не каждый может похвастаться столь богатырским здоровьем, как ваше, а мне к тому же еще не удалось полностью оправиться от раны, нанесенной в Испании. Так что наливайте себе не стесняясь и по потребности, а я вас поддержу чисто символически, на донышке.

Повеселевший адмирал не заставил себя упрашивать и, произнеся тост за мое здоровье, лихо махнул еще сто граммов спирта. После чего вернулся к предмету разговора:

– Его величество поручил мне спросить: что еще во Франции может заинтересовать Австралию настолько, чтобы продолжить поставки военной техники, в основном для Небесного Флота? Ибо, это я вам говорю уже от себя, моя карьера висит на волоске. Хотя, конечно, мне даже хотелось поблагодарить англичан, когда их дирижабль совершил налет на аэродром в Руане и четырьмя бомбами разнес проклятый «Беарн» в щепки. Но ведь мы не можем им ответить тем же, вот в чем неприятность. На английской базе под Лондоном появились какие-то пушки, стреляющие вверх почти на километр! На «Франции» я поднимался и выше, причем с грузом, а эти…

Тут собеседник горестно махнул рукой.

– Попробуйте поросенка, – предложил я ему, – по-моему, сегодня наш кок превзошел сам себя. И что же вы, мой друг, сразу не сказали, что это не только пожелание Людовика, но и ваша личная просьба? Вы же знаете, для вас мне ничего не жалко. Например, недавно мы получили из Австралии новейшие зенитные пушки. Они бьют не на километр вверх, как английские, а почти на полтора. Хотите, уступлю вам одну с полуторным боезапасом? Чтобы англичане не наглели, а то вдруг им придет в голову разбомбить еще и вашу «Францию».

Де Тасьен тут же отцепил от пояса кошель и высыпал на стол его содержимое.

– Сорок пять двойных луидоров – это все, что у меня есть, – уточнил он.

– Зато вы духовно очень богаты, – утешил я его, – и, разумеется, вам будет предоставлена рассрочка на недостающую сумму. На тех же условиях, что и за пулемет. И вообще у нас в Австралии говорят: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Так вот, в знак нашей дружбы я готов даже пойти на некоторые убытки в торговле с Людовиком. Так уж и быть, согласен заключить контракт по предоплате картинами. Их же много в Лувре и Версале? А ведь по мере развития искусства фотографии ценность картин будет падать. Вот мне несколько лет назад Вильгельм расхваливал картину какого-то Леонардо да Винчи, на ней изображена дама по имени Мона Лиза. Хорошо, если Леонардо смог нарисовать ее хоть сколько-нибудь похожей, а если нет? Мы же этого не знаем. А фотография воспроизводит объект совершенно точно.

– Это такая обнаженная, с пышными формами и на морском берегу? – проявил эрудицию собеседник.

– Нет, она, ко всему прочему, еще и одета, а фоном вроде бы служат какие-то горы. В общем, ничего особенного, однако из уважения к вам я готов дать за эту картину три… нет, пожалуй, все-таки два баллонета. Но зато они модернизированные, повышенной герметичности и весят на пятнадцать кило меньше старых. А насчет обнаженных, да еще на морском берегу… Знаете, давайте-ка я подарю вашему королю вот это, а то ведь черт знает на что приходится смотреть его величеству.

С этими словами я достал из сейфа лист большого настенного календаря с отрезанными датами, но зато с двумя голыми красавицами на фоне пальм и прибоя.

Де Тасьен восхищенно хрюкнул, а я продолжил:

– Вот, возьмите, пусть сравнит с тем, что у него есть. Ну а мы кроме этой самой Лизы готовы принять еще какие-нибудь работы да Винчи. Потом вроде был такой Тициан, тоже довольно неплохо рисовал. И у Рембрандта встречаются вполне терпимые картины. В общем, передайте его величеству мое предложение. И, может, примем еще по чуть-чуть? За грядущие успехи Небесного Флота Франции.

Де Тасьен быстро умял порцию поросенка и, пока я расправлялся со своей, взял посмотреть спецификацию на новую турбину. Дойдя до цифр мощности и оборотов, он удовлетворенно хмыкнул, но потом на его челе отобразилась напряженная работа мысли, а затем мне был выдан ее результат:

– Ваша светлость, позвольте посомневаться, что старый винт будет нормально работать с новой турбиной.

Гляди-ка, подумал я, вот до чего повысилась техническая грамотность среднего французского дворянина! После двухсот граммов спирта в уме делает хоть и приблизительный, но все же расчет режима работы воздушного винта. Этак у них скоро даже самый последний академик будет знать не только таблицу умножения, но и правила извлечения квадратных корней.

Отодвинув пустую тарелку, я ткнул пальцем в самый конец документа, где говорилось, что в комплект поставки входит четырехлопастный винт, и де Тасьен успокоился. В ознаменование чего принял еще полстопки и продолжил посвящать меня в особенности конструкции дирижаблей французской сборки.

Выяснилось, что они были заметно тяжелее своих австралийских аналогов не только из-за бумажных баллонетов. Сам корпус, хотя вроде бы делался один в один с оригинала, весил примерно на полтораста кило больше. В результате перед пилотами стоял простой выбор – брать можно либо полный запас горючего, либо груз, а и то и то не получалось. Правда, французы все-таки один раз, при постройке «Гаскони», попробовали не выйти за лимит веса. И вроде это у них получилось, но в первом же полете треснула килевая балка, да еще пропорола при этом центральный баллонет. В общем, только опыт и хладнокровие экипажа плюс немалая толика везения позволили завершить полет не падением с последующим взрывом, а хоть и аварийной, но все же посадкой.

Потом килевая балка была склеена и усилена, но при наполнении дирижабля водородом треснула опять, уже в другом месте и еще до подъема в воздух. Ее опять подклеили и усилили, теперь уже более основательно, в результате чего дирижабль оказался настолько перетяжеленным, что вообще не смог оторваться от земли.

– Наш клей не идет ни в какое сравнение с вашим, – пожаловался адмирал. – И лак никуда не годится, ложится неровно, весит много и постоянно облезает.

Войдя в рассуждение проблем собеседника, я подарил ему бочку эмалита, который в зависимости от степени разведения мог служить и клеем, и лаком, и две бочки ацетона. Пусть поскорее вводит в строй свою «Францию», а то последнее время англичане летают так, будто никакой войны вокруг вообще нет. Хватит им халявы, тем более что как приобретение квалификации, так и закалка характера возможны только в процессе преодоления трудностей.

– Если не секрет, вы направляетесь в Испанию или еще куда-то? – поинтересовался адмирал, отхлебывая пиво.