Мировой кризис - Андрей Мартьянов Страница 42

Заокеанских визитеров сопровождали четыре пролетки с журналистами, но это американца не беспокоило – видно, что человек привык к вниманию прессы и не обращает на назойливых газетчиков и малейшего внимания.

От взгляда последних не ускользнуло, что богатей посетил «Ювелирную торговлю Зельцера и Бердичевского», лучший магазин города, торгующий золотом и камнями. Пробыл внутри сорок минут, и вышел в окружении сонмища чуть не плачущих от счастья приказчиков, которые перед покупателем едва только розовые лепестки не рассыпали.

Тотчас стало известно: Мак-Алистер купил ограненный в виде капли изумруд чистейшей воды в девять карат, отдав за него две тысячи рублей, сумма невольно внушающая уважение. Новость, разумеется, появилась в вечерних листках и стала известна всему городу.

Более ничем особым иностранец себя не проявил. Отобедал в ресторации «Бельведер», раздав чаевых не меньше, чем на сотню, в торговле купца Вяхирева «Готовое платье из Парижа и Вены» приобрел белый льняной костюм, выпил сельтерской с сиропом в кафе a’la Paris на Соборной площади и с наступлением сумерек отправился обратно в порт: следовательно, господин Мак-Алистер снимать номер в гостинице не желает, предпочитая ночевать на яхте. Извинительная причуда.

– …Охрана в Карантинной гавани смешная, – втолковывал Король, полный день отсиживавшийся в капитанской каюте лже-«Филадельфии» и ожидавший возвращения Тимоти с Прохором, коим было вменено в обязанность непременно вызвать интерес репортеров. – Четверо олухов из Корпуса пограничной стражи в караулке при въезде, шесть ночных сторожей. Если мосье Япончик решится на налет, пройти к причалам он сможет быстрее, чем я скажу «а». Моя «масть» прибыла сюда засветло, спрятались в шаланде дальше по пристани и в соседнем пакгаузе. За портом следят в десять глаз. Ротмистру стражи заплачено, они не станут обращать внимания на шум, если таковой случится. Господа, вы точно запомнили, что надо делать?

– Вести себя тихо и молить о пощаде, – хохотнул Тимоти. – Ничего сложного, мистер Король.

– Теперь сейф, – Беня Крик подошел к приземистому несгораемому шкафу, находившемуся в углу каюты. Таковой установили мoлодцы Боцмана еще в Бурлацкой балке, ибо на румынской «Галати» сего предмета обстановки предусмотрено не было. – Мосье Вершков, где шкатулка, которую я дал вам поутру?

– Вот, – Прохор извлек из-под койки тяжелый ящичек в барочном стиле, с золотистыми накладками, завитушками и эмалью. – Положить внутрь?

– Зачем? У нас тут любительский театр, а не казарма, где все должно быть в идеальном порядке… Требуются следы борьбы и умеренный хаос.

Шкатулка оказалась полна драгоценностей – колье, бриллиантовые браслеты, перстни с крупными камнями, даже диадема с рубинами. По виду не отличишь от настоящих украшений, пускай и куплена эта сияющая мишура в лавке Соломона Канторовича на Малой Арнаутской за двадцать пять рублей оптом.

– Мелкие камушки рассыпать по ковру, сам ковер сдвинуть, – режиссировал Король. – Створку сейфа приоткрыть, должно быть хорошо видно содержимое… Мосье Вершков, вас не затруднит перевернуть столик и разбить хотя бы две тарелки? Три? Можно и три. Кофейник вылить на пол!

– А вы не слишком усердствуете? – осведомился доселе молчавший Барков. – Вдруг он сегодня не придет? Или придет кто-нибудь другой?

– Ой, не смешите меня, ваше сиятельство! – отмахнулся Беня. – За всех налетчиков Одессы я не скажу, но из троих самых знаменитых один стоит перед вами, а Левка Бык сейчас в Херсоне, это мне известно достоверно. Кто остается? Верно, остается мосье Япончик. Он жадный, а это страшный недостаток при нашей профессии… Придет, никуда не денется – половина Одессы с утра шепчется о том, что Беня Крик по прозвищу Король нацелился на бриллианты американца… Кстати, господин американец, где купленный сегодня изумруд? Отдайте мне на время, так будет надежнее.

Тимоти пожал плечами, вынул из внутреннего кармана пиджака обшитую бархатом коробочку, открыл, полюбовался на блеск камня и передал смарагд Королю.

– А теперь… – Мосье Крик взялся за лацкан мистера О’Донована и резко дернул вниз, разрывая лен. – Приведем жертв ужасающего насилия в надлежащий вид. Вас ведь, кажется, грабят, или я ошибаюсь? Эх, надо бы еще роскошный синяк под глаз…

– Ставьте, – просто сказал Тимоти. – Только кулаком, а не рукоятью «смит-вессона».

Прохор бесстрастно перевел.

– Вот видно, что вы из Североамериканских штатов, мосье. Решительный человек, ничего не боитесь. Но давайте обойдемся без ненужных жертв, и так облик живописный, ну чисто картина Айвазовского «Кораблекрушение». Остается привязать господина графа и мосье Вершкова к креслам.

– Что же, так всю ночь сидеть? – возмутился Барков.

– Вы обещали меня слушаться?

– Обещал.

– Вот и держите дворянское слово.

– Холера, – сплюнул граф на грязнющий, в пятнах кофейной гущи, пол каюты. – Ладно, вяжите.

– Этот узел вы сбросите одним усилием, – пояснил Беня. – Пистолет засуньте за ремень брюк сзади, чтобы мгновенно выхватить, если понадобится… Так, правильно. Удобно? Веревка запястья не режет?.. Всё. Мизансцена создана, на улице стемнело, наступает время зловещих преступлений под сенью убывающей луны. Пещера Лейхтвейса. Читали в журналах рассказы с продолжением об этом знаменитом разбойнике? Нет? А мне в юности нравились…

– Оно и видно.

* * *

Через приоткрытый иллюминатор доносились обычные звуки южной ночи – верещали сверчки на берегу, слышен тихий плеск волн, ударяющих о борт яхты, изредка вскрикивают чайки. Низкие гудки пароходов, прибывающих в Одессу после полуночи. Где-то гавкают сторожевые псы.

– Тихо, – шепотом сказал Король, подняв указательный палец. – Вот!

– Что – «вот»? – переспросил индеец-Прохор и сразу выделил тоскливый собачий вой, вибрирующий и протяжный.

– Наблюдательный мосье Голубчик воет почище любого барбоса, – пояснил Беня Крик. – Заслушаешься, эдакие оперные рулады… Следовательно, у нас гости. Начинаем. Готовы?

Концессионеры дружно кивнули, Король вынул из кармана револьвер и взглядом приказал Тимоти сесть на пол возле сейфа. Каюта освещалась тремя керосиновыми лампами, закрепленными на стенах.

– Но если это Левка Бык, я уже и не знаю, что делать, – буркнул Король. – Получится эль шкандаль.

Едва на корме послышались шаги, Беня наставил револьвер на Тимоти, попутно выхватил из кармана давешний изумруд и отвел левую руку в сторону, так, чтобы камень мог узреть любой желающий. Когда налетчик вместе с двумя подручными шагнул в каюту, Король драматично выкрикнул:

– Сидеть! Сидеть и не шевелиться, сказано! Третий раз повторять не буду!

Моисей Винницкий был узнаваем – те же раскосые глаза, яркий пиджак и полосатые брюки. Однако при виде Короля он вытаращился так, что на несколько мгновений утерял свою восточную внешность.