Тайная семья - Чарлз Стросс Страница 42

Почти две недели спустя Мириам сидела перед зеркалом в отеле «Брайтон», расчесывая волосы и строя рожицы. «Растут, растут, никак не вырастут, — подумала она. — Черт бы побрал этого парикмахера!» Она подровняла волосы «под пажа», но даже доходившие до плеч, они все равно считалась неприлично короткими для изысканного общества Бостона, а репутацию эксцентричной особы Мириам никоим образом не собиралась культивировать… Этого все равно было не миновать, так или иначе, но ей хотелось, чтобы это произошло по другим причинам. Она никогда не отпускала волосы длиннее, чем сейчас, даже когда еще училась в школе. «Вот досада, — притворно подумала она и фыркнула от удивления. — Это место в печенки въелось! Даже их манера говорить!»

Покупка дома продвигалась, составление бумаг и хождение по инстанциям было под контролем. Эрасмус принял очередную доставку, включавшую не менее десяти фунтов двадцатитрехкаратного золота, по любым стандартам огромное количество (в Кембридже это равнялось бы почти годовому жалованью Мириам в «Прогнозах инвесторам»). И предупредил своих теневых земляков, что следует ожидать еще больших поступлений «из очень симпатичного источника». Его резерв возрос. Тем временем Мириам постаралась незаметно просочиться как минимум на два заседания Квакерской партии, чтобы следить за тем, куда идут средства. Когда она оставляла деньги на подносе для сборов, у нее было чувство, что она права как никогда.

Уравнители, несмотря на преследование властей (их вожаков бросили в тюрьму за подстрекательство), следовали политической программе, которую, как казалось Мириам, она понимала, программе, не слишком далеко отстоящей от ее собственной. Ее главной целью считался Билль о правах; всеобщее право голоса (в виде новшества — избирательное право для женщин); равные права независимо от возраста, расы и пола и отделение церкви от государства. То, что имперское правительство явно не примет таких вещей, не требовало доказательств и обеспечивало Мириам источник определенных удобств; если она собиралась начинать свою деятельность с контрабандной поставки золота для снабжения радикалов, то по крайней мере радикалов-демократов. Ирония некой общности между ее действиями и деловой моделью собственно Клана не оставляла ее в покое. Она утешала себя двумя соображениями: контрабанда золота для подрыва деспотической монархии с нравственной точки зрения вовсе не то же самое, что героиновые связи по восточному побережью, и к тому же она намеревалась при первой возможности переключиться на другую бизнес-модель.

Мириам еще раз придирчиво оглядела себя в зеркале. Серьги, короткое жемчужное ожерелье, ровно подрезанные волосы и платье, в котором она едва могла пошевелиться… но ей по-прежнему казалось, что в попытках поддержать надлежащую внешность она на грани провала. Оказалось, что в Новой Британии все относятся к классовому сознанию почти так же серьезно, как феодальная знать в Грюнмаркте. Это угнетало, а необходимость вникать в мельчайшие детали местного бизнеса не оставляла ни минуты на то, чтобы завести дружеские связи. Когда ей выпадало время подумать об этом, она понимала, что одинока. Не беда: за ней хотя бы оставалось право отправиться домой и подольше побыть там. У Брилл, например, и того не было. И у Айрис, где бы она ни была.

Едва она заперла шкатулку с драгоценностями, раздался стук в дверь. Снаружи дожидался посыльный.

— Прошу прощения, мэм, к вам посетитель. — Он протянул Мириам карточку на серебряном подносе. Мириам кивнула.

— Пожалуйста, укажите сэру Альфреду Дюрану мой столик в обеденном зале. Я ожидала его и вскоре присоединюсь к нему. Я ожидаю еще мистера Хамфри Бейтса. Позаботьтесь, чтобы им подали аперитив.

Мириам вышла из комнаты и направилась вниз по лестнице, внешне спокойная, но внутренне испытывая сильное напряжение. Как ни парадоксально, некоторые вещи было куда легче делать здесь. Примитивность акционирования позволяла относительно легко перейти в наступление по всему фронту на капитанов индустрии, чему она была крайне рада. (Утвержденная Комиссией по ценным бумагам надлежащая тщательная проверка, с которой она столкнулась бы дома, разбила бы в пух и прах ее придуманную для властей личность, как если бы та была из мокрого картона.) Но зато сфальсифицировать другие вещи было труднее. Люди судили о кредитоспособности по целому ряду светских «индикаторов», по классовому происхождению и по тому, как человек говорил и одевался. Эквивалент темного костюма и мощной презентации ничего не дали бы без членства в нескольких правильных клубах или без окончания правильной школы. Постороннему требовалось особое преимущество — и следовало быть по меньшей мере вдвое лучше.

Она потратила большую часть дня, проигрывая ход этой встречи по разным сценариям, начиная от самого плохого до неожиданно удачного. Она придумала свою историю, приготовила ответы, подключила адвоката, сделала практически все… вот только волосы, на удивление прямые… Теперь ей оставалось только проверить, будет ли «кусаться» господин Дюран… кем он окажется: закоренелым снобом или олухом, чей бизнес ведут скромные техники из среднего класса?

Она зарезервировала Ганноверский зал, позади резной лестницы. Рестораны в этом городе по преимуществу размещались в отелях. Поужинать в отеле «Брайтон» было очень дорого и престижно. Как только она появилась в дверях, с мест поднялись двое мужчин. Один из них был адвокат Бейтс, а другой… Она улыбнулась ему и коротко наклонила голову.

— Вы, должно быть, и есть сэр Альфред Дюран? — спросила она. — Я так ждала встречи с вами!

— Рад доставить вам удовольствие, мэм, — сказал он хриплым глуховатым голосом. Дюран был худой и высокий, внушительный, но с долей высокомерия, что говорило скорее о самоуверенности, чем о самонадеянности. У него были мягкие карие глаза, обманчиво усталые. — Можете называть меня Альфред. Мистер Бейтс прожужжал мне все уши, рассказывая о вас.