Вечный ястреб - Дэвид Геммел Страница 41

Первым на этот раз вышел Орса. Зацепившись ногой за камень, он легко выстоял против трех Фарленов — даже подзадоривал их сильнее тянуть. Когда противников стало шестеро, он шутить перестал, а семеро его наконец повалили. Он тут же вскочил, смеясь, и стал жаловаться, что опорный камень его подвел.

Леннокс обмотался одеялом, чтобы канат не впивался в тело. Накинув петлю, он убедился, что камень держится крепко. Трое аэниров-противоборцев начали выбирать слабину.

Скоро их стало четверо, потом пятеро. Леннокс, не тратя сил на дразнилки, стоял как скала, как могучий дуб. Закрыв глаза, он перебарывал растущую тягу.

Он открыл их, лишь когда сдался и захотел сосчитать противников.

Аэниров было девять!

Леннокс скинул с себя канат. Орса, стоя напротив него, больше не улыбался. Голубые глаза аэнира сделались серыми. Закаленный воин, которому шло уже к тридцати, Орса еще ни разу не терпел поражения и теперь тоже не собирался проигрывать. Его уверенность проистекала из знания, опыта и боли, причиненной другим. Ленноксу еще не сравнялось восемнадцати, и боевого опыта у него не было — но битву со Зверем он вынес, не дрогнув.

Встретив его твердый, холодный взгляд, Орса кивнул и отошел в сторону.

Теперь все дело решала вольная борьба — иначе говоря, драка без каких бы то ни было правил. Борцы сражались в огороженном кругу, составлявшем шесть шагов в поперечнике. Тот, кто первым вылетал за веревки, проигрывал. Перед началом Касваллон сказал что-то на ухо Ленноксу. Юноша наклонил голову и вошел в круг.

Противники обменялись рукопожатием, разошлись и начали кружить с широко расставленными руками.

Леннокс ступил вперед и несильно хлопнул по щеке Орсу. Аэнир, ожидая кулачного удара, пригнулся и отступил, но Леннокс ограничился новым шлепком, по плечу. В толпе раздались смешки. Леннокс, сделав вид, что бьет правой, снова шлепнул Орсу левой рукой. Смех усилился.

В глазах Орсы вспыхнул огонь. Он затрясся и с пронзительным воплем ринулся на обидчика. Теперь он не просто хотел выбросить Леннокса из круга — он рвался отплатить за оскорбление смертью.

В Орсе проснулся берсеркер.

Леннокс встретил атаку правым боковым в подбородок, но аэнир даже не дрогнул. Леннокс ударил обоими кулаками и сам зашатался, получив в ухо. Следующий удар Орсы пустил ему кровь из носу. Отпихнув противника, Леннокс отошел к самым веревкам. Орса наседал на него с аэнирским боевым кличем. Леннокс в последний миг припал на колени, но тут же вскочил и головой вперед врезался в аэнира. Орса вылетел за пределы круга.

Бой закончился победой Леннокса, но одержимый бешенством Орса ничего не желал знать. Расшвыряв тех, кто помог ему встать, он прыгнул обратно в круг, где стоял с торжествующе поднятыми руками Леннокс.

— Берегись! — разом с другими закричал Гаэлен.

Леннокс едва успел обернуться, как пальцы Орсы впились ему в горло. Горец безотчетно напряг шейные мускулы и сам схватил аэнира за горло, глуша его дьявольский рык.

Все, затаив дыхание, смотрели, как они раскачиваются в кругу.

Высокий Драда в красном плаще пробился вперед и ахнул брата сзади дубинкой по черепу. Глаза Орсы остекленели, пальцы разжались. Драда стукнул еще раз, и он упал. Леннокс потирал испещренное синяками горло.

— Прости, — сказал Орса брату, с трудом поднимаясь на ноги. — Мы хорошо боролись, — добавил он, сжав руку Леннокса. — Ты сильный.

— Вряд ли кто унесет Ворл дальше, чем ты, — улыбнулся в ответ Леннокс.

— Может, и так. Ты зачем меня шлепал?

Леннокс, услышав этот бесхитростный вопрос, не удержался от смеха, но Орса терпеливо дожидался ответа.

— Чтобы ты разозлился. Чтобы собой не владел.

— Я так и думал. Выходит, я побил сам себя. — Орса, задумчиво качая головой, побрел прочь.

Леннокса окружили, хлопая по спине, и повели к помосту распорядителя Игр.

Когда толпа схлынула, Драда спросил Касваллона:

— Это ведь ты подсказал ему, как распалить Орсу?

— Я.

— Ты начинаешь нам сильно мешать, Касваллон.

— Рад это слышать.

— Ни один разумный человек не радуется, наживая себе врага.

— Я врага не наживал, Драда. Я его распознал, а это совсем другое дело.

Вечером начались танцы. Пылали костры, фарленские невесты выбирали себе кавалеров. Пели флейты, играли волынки, сладкозвучно звенела арфа. Музыка гор пьянила сильнее вина.

Дива пошла плясать с Лейном, лучшим метателем копий. Гаэлен сидел в сторонке, жалея себя, и украдкой растирал под столом опухшую ногу.

Там незадолго до полуночи и нашел его Гвалчмай, разодетый в мягкий кожаный плащ поверх вышитого камзола.

— Негоже быть одному в ночь Ворла, — сказал он, садясь напротив.

— Я высматриваю девушку, хромую на левую ногу — славный у нас с ней выйдет танец. — Гаэлен подлил меду в свой кубок.

— У меня вот две ноги, а пару я себе не нашел, — признался Гвалч, наливая себе.

— Полно, Гвалч. Тут собралось пять сотен девчонок, не меньше.

— Да, только мне они не нужны. — Свет костров зажигал пламенем волосы Гвалчмая, играл на его похорошевшем, тонком лице.

— Кого ж тебе надо, принцессу?

— Сам не знаю. Знаю только, что никогда не женюсь.

Гаэлен промолчал. Он, как и Лейн с Ленноксом, давно уже заметил, что ни одна из фарленских девушек Гвалчмаю не нравится. Парни не понимали этого, и только один Гаэлен подозревал правду. В Атерисе он встречал многих мужчин, разделявших тайные склонности Гвалча.

— Ты знаешь, кто я, ведь правда? — спросил вдруг тот.

— Знаю. Ты Гвалчмай, победитель Зверя, мой друг. Знаю и горжусь нашей дружбой.

— Так ты не думаешь…

— Я уже сказал тебе все, что думаю, родич. — Гаэлен, перегнувшись через стол, стиснул ему плечо.

— Ладно. Спасибо, дружище. — Гвалч вздохнул и заговорил о другом. — А Касваллон где?

— Провожает аэниров домой, в Аэсгард.

— С кем я расстался без сожалений, так это с ними.

— Я тоже. Ты слыхал про Борака?

— Про бегуна? А что с ним такое?

— Вечером его нашли на холме повешенным.

— Он сам это сделал?

— Похоже, что так.

— Странный они народ. Надеюсь, в будущем году мы их не увидим.

— Думаю, что увидим — но не на Играх.

— Неужто и ты нам вещаешь войну?

— Боюсь, что вещаю.

— Зачем им это надо? Друин — небогатый край.

— Война влечет их сама по себе. Они без нее жить не могут.