Прикосновение полуночи - Лорел Гамильтон Страница 41

Дойл повернулся к Бидди.

– Это может быть больно.

– Давай. – Она собралась с духом, ладонямизарылась в снег.

Дойл согнул пальцы, так что они показались черными когтямина фоне ее серебряной кирасы. Бидди резко выдохнула. Его магия полыхнула дажесквозь щиты, которые я постоянно удерживала, не давая магии волшебной страныподавить все мои чувства. Аура Бидди, ее метафизическая броня, вспыхнула яркимсветом. Дойл запустил руки в это сияние и вынул оттуда шар света – но свет былне чистого бело-желтого цвета ауры Бидди, он был темнее, болезненно-желтым с каймойоранжевых язычков пламени. Дойл свел ладони плотнее, пока оранжевые сполохи нестали пробиваться между его пальцами.

Он встал осторожно, словно держал налитую до краев мискуобжигающе горячего супа, обошел стоящую на коленях Бидди, а другие стражи рассыпалисьв стороны, так что между Мраком и холмами не осталось ничего, кроме снега.

Усна и Кабодуа встали по бокам от него. Усна сбросил длинныйплащ и стоял в кожаном костюме, пар клубился у его рта, на лице – нетерпение,глаза светились от предвкушения. Лицо Кабодуа было словно изваяно из мрамора –прекрасное, точеное, холодное. Она не то что не сняла свой плащ, она закуталасьв него еще плотнее. Я вдруг заметила, что ее дыхание не образует пара. У менябыла секунда, чтобы удивиться этому, а потом Дойл вскинул руки к небу, и пламяпревратилось в птицу – в сокола из рыже-красного огня. Птица взмахнула сияющимикрыльями раз, другой, набирая высоту. Дойл расстегнул длинный черный плащ и далему соскользнуть в снег, снял оружие и побросал туда же. Сокол еще дваждывзмахнул крыльями и высокомерно глянул на нас огненными глазами, словно говоря:"Не вам за мной гоняться!" И пропал из виду, мелькнув огнем в ночномнебе, словно комета размером с детский мячик.

Дойл просто исчез вслед за ним. Я знала, что он побежал, ноэто было все равно что уследить за приходом тьмы. Никогда не увидишь момент,когда она настает. Дойл превратился в высокую черную тень, несущуюся посугробам. Кабодуа держалась вровень с ним, хотя она вроде бы даже не бежала. Еедлинный плащ из развевающихся перьев словно плыл над снегом, и она плыла внутринего. Усна отставал от них обоих, но не намного. Он бежал грациозно и сильно, иего разноцветные волосы сияли в свете звезд, искрясь, как снег.

– Работку он выбрал не по плечу, – хмыкнул Рис.

– Да, – сказал Холод. – Невозможно обогнатьмрак.

– А гнев летит быстрее ветра, – добавила Догмэла.

– Гнев? – переспросила я.

– Она – черная ворона битвы. Она – тот гнев, та злость,что заставляет мужчин бросаться в драку.

– Она начинает битву, а потом питается ею, –добавила Бидди, которой Никка помогал подняться на ноги.

– Так было когда-то, – возразил Холод, – ноне теперь.

– Ты так думаешь, – сказала Догмэла. – НоКабодуа по-прежнему рада хорошей ссоре, не ошибись, Убийственный Холод. Онаустает от долгого мира.

– У нас нет мира, – нахмурился Холод.

– Может быть, – согласилась она, – но и войнынет тоже.

– Будем надеяться, что нет, – вмешался Рис. –А теперь ребятки, давайте пойдем поболтаем с милыми полисменами пока они неотморозили себе значки.

– Значки? – удивилась Догмзла. – Это теперьяйца так называются на новом жаргоне?

Рис широко ухмыльнулся.

– А когда мы подойдем к ним, они все достанут своизначки и покажут их принцессе.

Мы с Холодом хором сказали:

– Рис!

– Какой странный обычай, – заявила Догмэла.

Чувство юмора у нее практически отсутствовало. Она всепонимала буквально. Когда-нибудь Рис с ней нарвется. Я объяснила ей, в чемдело, пока мы шли к парковочной стоянке. Она наградила Риса убийственнымвзглядом. Он послал ей в ответ ангельскую улыбку.

– Следи за своим поведением, – шепнула я ему.

– Я слежу. Еще как слежу, – тихо ответилон. – Вот поговоришь с главным фэбээровцем и поймешь, что я просто святой.

– Почему?

– Потому что он все еще цел.

Я посмотрела на стража, пытаясь понять, не дразнит ли он именя. По лицу было видно – нет. Насколько невыносимым может быть всего одинфэбээровский агент? Ладно, сейчас узнаем.