И оживут слова. Часть III - Наталья Способина Страница 41

Чужая война опаляет всегда больнее,

В ней чуждая вера, чужие законы и нравы.

И в сердце ее оказаться? нет доли страшнее,

Когда непонятно, кто враг, и не знаешь, где правда.

Проснувшись утром, я почувствовала влагу на лице. Я сморгнула холодные капли с ресниц и открыла глаза. Оказалось, что я лежу, свернувшись клубком, на расстеленном плаще в метре от почти потухшего костра. Я вяло удивилась тому, что не замерзла, а потом поняла, что спала, завернувшись в свой плащ и укрытая сверху плащом Миролюба. Потянувшись, я едва сдержала стон — все тело после вчерашних акробатических трюков на лошадях адски болело. С трудом выбравшись из-под плаща Миролюба, я огляделась по сторонам и тут же почувствовала, как желудок сжался. Да когда же это закончится?! Неужели я до конца своих дней в этом дурацком мире буду так реагировать на его взгляд?!

Альгидрас, до того сидевший по другую сторону костра, быстро встал и, скинув с головы капюшон, произнес:

— Доброе утро!

— Доброе, — откликнулась я и еще раз оглядела пустую полянку лишь бы не смотреть на то, как он неловко отводит взгляд.

Недалеко от нас паслись четыре расседланных коня.

— Где все? — спросила я, не глядя на Альгидраса.

— Алвар провожает своих людей. Княжич ушел к роднику.

— Почему ты не называешь его по имени? — раздраженно спросила я. — Где родник?

— Миролюб ушел к роднику, — медленно повторил Альгидрас. — Вон по той тропке.

Он указал себе за спину. Я быстро проследовала в указанном направлении, чувствуя, как спину жжет его взгляд.

Миролюба я нашла у большого дерева. Тот стоял, прислонившись плечом к стволу и прикрыв глаза.

— Доброе утро! — поприветствовала я.

Он обернулся на мой голос, хотя? я была уверена? почувствовал мое приближение заранее. По его лицу скользнула тень улыбки, когда он произнес ответное:

— Доброе утро.

Я снова вспомнила о Гориславе, который был первым, кто пожелал мне доброго утра вчера, и зябко поежилась.

— Твой плащ, — стараясь не дать волю непрошеным слезам, произнесла я.

Миролюб принял плащ, и я спохватилась:

— Давай помогу.

Подумала, что он не позволит или скажет что-нибудь резкое, однако Миролюб молча вернул мне плащ и подошел ближе, чтобы мне было удобней Я накинула плащ на его плечи, застегнула деревянную застежку у горла и посмотрела ему в лицо. Он несколько секунд смотрел в мои глаза так, словно хотел о чем-то спросить. Я почувствовала озноб, сама не зная отчего. Миролюб же вновь слегка улыбнулся и произнес:

— Умойся. Скоро выезжать.

Я была уверена, что он хотел сказать что-то совсем другое.

Завтракали мы холодным мясом и еще на удивление мягкими лепешками. Я сидела на бревне рядом с Миролюбом и прокручивала в голове не озвученный им вопрос. Что я буду делать, если он спросит меня напрямую, кто я такая? Притворяться, что я Всемила? Так выяснить, что это ложь, дело пяти минут.

От невеселых мыслей меня отвлекло движение Альгидраса. Он потянулся с флягой к затухающему костру, намереваясь его залить. Алвар перехватил его руку на полпути и что-то сказал по-кварски. Альгидрас убрал флягу и, поднявшись, направился к своей лошади. Миролюб отправился туда же. Алвар поднял на меня рассеянный взгляд, и я невольно спросила:

— Я мешаю?

Он лишь помотал головой, а я отметила, что выглядит он сегодня гораздо хуже, чем вчера. Будто отдыхать этой ночью ему вовсе не пришлось. Алвар коснулся ладонью едва тлеющих углей и стал что-то негромко и напевно говорить костровищу, я же вдруг почувствовала, будто подглядываю за чем-то очень личным. Быстро встав, я тоже направилась к лошадям.

Люди Алвара оставили нам четвертого коня. Альгидрас разглядывал животное со скептическим выражением лица. Конь был высоким и, кажется, нервным, потому что то и дело вскидывал голову и фыркал. Я замерла поодаль в нерешительности. Альгидрас с Миролюбом покосились на меня, а потом обменялись взглядами, после чего Альгидрас подхватил под уздцы своего коня и подвел ко мне:

— Он смирный — на нем поедешь.

Я пожала плечами, понимая, что я и с этого-то свалюсь. К тому же я отнюдь не была уверена, что в принципе смогу ехать сегодня верхом. Альгидрас подставил мне сцепленные в замок руки, но подошедший Алвар молча оттеснил его в сторону. Оттягивая момент, когда придется напрягать ноющие мышцы, я оглянулась на костер. Угли выглядели так, будто погасли не один час назад. Я посмотрела на руки Алвара. На ладонях не было даже намека на ожоги.

Оказавшись на лошади, я поняла, что все не так уж и плохо. То есть, конечно, плохо, но могло бы быть гораздо хуже. Миролюб, уже сидевший верхом, подъехал ближе и принялся за инструктаж. Через пять минут я была в общих чертах ознакомлена с тем, что стоит, а чего не стоит делать, сидя верхом на лошади. Все время, пока он это объяснял, я не могла отделаться от вопроса, знала ли это все Всемила, и если да, то не удивляет ли моя неосведомленность Миролюба? И снова ничто в действиях Миролюба не дало ни единого намека на истину.

Я вздохнула, на пробу тронула поводья, и конь не спеша двинулся по дороге. Миролюб скупо улыбнулся, будто я как минимум преодолела барьер на скачках.

Мы тронулись в путь. Я понимала, что без меня мужчины ехали бы намного быстрее, и очень им сочувствовала, но поделать, увы, ничего не могла. И так каждый шаг коня отдавался тупой болью в перетруженных накануне мышцах. Я с тоской думала о своей плачевной физической форме и километрах пути перед нами. Надо отдать должное моим спутникам, ни один из них не сказал ни слова мне в упрек. Миролюб ехал впереди нашего небольшого отряда, Алвар — слева от меня, Альгидрас пристроился замыкающим.