Отравленные морем - Алена Волгина Страница 41

— Может, ещё паруса убрать? — проворчал неугомонный Альбицци.

У галер была такая низкая осадка, что с убранными парусами они легко могли прокрасться вдоль берега практически незамеченными. Реньер напомнил всем, что если Маньяско действительно находится со своей эскадрой на островах, то ему ничего не стоит утром отправиться на разведку, отойти на несколько лиг, захватить добычу, если повезёт, и юркнуть обратно в укрытие, где его сам Хорро не достанет, так как море в тех местах изобиловало рифами и мелями, и нужно было очень хорошо знать фарватер, чтобы преследовать там кого-то.

— Нет уж, прятаться мы не будем, — возразил Алессандро, помня о поручении дона Сакетти.

Его горячо поддержали остальные два капитана:

— На борту у «Анжело» двадцать вертлюжных пушек, и если дон Маньяско рискнет подойти на расстояние выстрела, мы найдём, чем его встретить! — воинственно нахмурился Дзорци.

Они с Альбицци были оба согласны, что с огневой поддержкой «Анжело» у них появилась возможность проучить нахального фиескийца. Но в остальном их мнения расходились. Дзорци предлагал идти своим курсом и подождать нападения, если такое вообще случится. Альбицци же так разошёлся, что был готов даже совершить вылазку на острова.

Алессандро счёл это чрезмерным:

— Груз всё же важнее. За Маньяско потом вернёмся, — решил он.

Альбицци обиделся. После их обширных бесед Энрике узнал, что у него к Маньяско были личные счёты. Сестра капитана, почтенная синьора Альбицци, скончалась в Оливоло на другой день после взрыва в Арсенале. Сердце старой дамы не выдержало ночного переполоха и утренних слухов о том, что взрыв был спланированной диверсией северных герцогств, и войска Лиги якобы уже продвигаются к Фьюзи. Альбицци жил с сестрой как кошка с собакой, но родная кровь — не водица, так что теперь при одном упоминании дона Маньяско он взрывался, словно закупоренное вино на солнце.

Спор разгорелся. Алессандро, желая достать карту, похлопал себя по карманам и с досадой сказал:

— Эх! Кажется, я оставил её в каюте.

— Если надо, я принесу, — предложил Энрике, обрадовавшись такому случаю. Ему давно не терпелось заглянуть в каюту синьора ди Горо.

Вернувшись в порт, он опять поднялся на галеру, спокойно кивнув вахтенным. Почти все гребцы и матросы собрались возле камбуза. Поднявшись по трапу на корму, Энрике с колотящимся сердцем вставил ключ в замочную скважину и зажёг свечу от фонаря. В командирской каюте было тесно, как в бочке, и примерно так же темно. Смотреть тут было особенно не на что: узкая кровать за пологом, миниатюрный стол, пара кресел — вот и вся обстановка. В углу стоял сундучок с вещами. На стене висели две полки: на одной стояли книги, на другой поблескивал диск астролябии. Энрике порылся в сундуке, но не нашёл ничего интересного, кроме запасной одежды. Никаких писем, никаких документов, которые можно было бы счесть компрометирующими. Он наскоро пролистал книги и, наконец, подступился к бумагам, аккуратно убранным в бювар.

Карты и судовой журнал лежали отдельно. На листе, вложенном в журнал, он увидел столбик дат и какие-то расчёты. Одна дата была обведена в кружок с пометкой «Отранто», а чуть ниже её стояла другая, обозначенная как «Венетта». Что бы это значило? Алессандро планировал вернуться? Вообще-то Энрике рассчитывал, что их плавание продлиться гораздо дольше: от Отранто — до Керкиры, потом на Канди и, наконец, на Альберино, который находился так далеко, что казался почти краем света.

Задумчиво перебирая листы в папке, он вдруг наткнулся на портретный набросок: девичье лицо, нарисованное лёгким росчерком грифеля. «Джулия?!» — удивился Энрике, но, присмотревшись, понял, что он ошибся. У девушки были более острые скулы, а линии бровей и подбородка выдавали непреклонный характер. Это была та, другая. Магичка кьямати, которую поймал дон Сакетти… В изгибе её полных губ ему померещилась насмешка, и Энрике с досадой сунул листок обратно в папку.

Когда Инес сообщила всем об обмане, который устроила Джулия, он сперва не поверил. Кому нужна такая изощрённая ложь? Неужели Джулия считала его таким чудовищем? Если она была так категорически настроена против помолвки, почему не поговорила с ним откровенно? Он не стал бы настаивать на свадьбе и нашёл способ убедить отца… Но потом подтвердилось, что Инес была права. С тех пор Энрике не мог даже думать о Джулии без неприязни. Он и раньше старался избегать её, когда она вернулась в Венетту вместе с мужем, чтобы не создавать неловких ситуаций. Но теперь выходило, что она не просто бросила его перед свадьбой, а вдобавок выставила идиотом: что это за влюблённый жених, который даже не распознал подмену невесты! Наверное, весь город исподтишка хихикал над ним! И та ведьма тоже.

Прошлой весной, когда она жила в палаццо Арсаго, они виделись не очень часто, но он помнил, как пугал его иногда её твёрдый сосредоточенный взгляд. В глубине её золотистых глаз словно горел потаённый колдовской огонь. Таким взглядом можно отправить в небытие кого угодно, хоть кровожадную горлодёрку, что Франческа и проделала однажды, на празднике у его отца!

«А ведь во взгляде Алессандро тоже время от времени мелькал этот колдовской огонёк», — вдруг сообразил Энрике. Он никак не мог отделаться от этой мысли. Нет, чушь всё это. Что может быть общего у синьора ди Горо с морской колдуньей?

Но портрет… и расчёты… и эта странная скрытность… А вдруг дон Сакетти прав, и Алессандро с Франческой давно сговорились? Что они замышляют?

Энрике опомнился, когда пламя свечи вдруг замигало, едва не оставив его в темноте. Спохватившись, он увидел, что свеча прогорела почти на треть. Ему давно пора было вернуться! Он поспешно принялся сгребать бумаги, убирая всё по местам. Чего доброго, сейчас явится Алессандро, чтобы узнать, куда он запропастился! Энрике так погрузился в размышления, что, уходя, в спешке чуть не забыл прихватить карту, за которой его, собственно, и посылали.

* * *

Ночью ему не спалось. То выл ветер в снастях, то скрипели переборки и бимсы, то на берегу вдруг разбрехались собаки. А главное, мешали неотвязные мысли. Энрике забылся сном лишь под утро, и почти сразу кто-то принялся немилосердно трясти его за плечо. С усилием разлепив глаза, он увидал перед собой Алессандро, который протягивал ему тонкую кольчугу:

— Надеюсь, что не пригодится, — сказал он серьёзно, — но всё же надень. На всякий случай.

— В такую жару?! — попытался возмутиться Энрике сквозь душераздирающий зевок. Получилось не очень. Солнце ещё не взошло, и от моря тянуло прохладой, но если день выдастся таким же ясным, как вчера, он ещё до полудня изжарится в этой кольчуге как лангуст на сковороде!

Алессандро пожал плечами:

— Если хочешь, чтобы я привёз в Венетту твой труп, тогда можешь не надевать, конечно.

Сам он был уже собран и одет в лёгкий полудоспех, не стеснявший движений. Энрике заторопился. Наскоро поплескав в лицо водой, он принялся одеваться, путаясь в завязках и стараясь не отстать от других. Алессандро и Дженнаро Бисса, его помощник, выглядели так, будто накануне весь день прохлаждались в тени, а не вели корабль под палящим зноем. Даже толстый Сарто, служивший на галере канониром, и тот казался бодрячком! Энрике с завистью подумал, что моряки, окружавшие Алессандро, вероятно, были сделаны из дуба и так просолились в море, что их тела приобрели твёрдость железа.