История Рунного посоха - Майкл Муркок Страница 41

Они ворвались в город в грохоте копыт и вступили в бой раньше, чем враги успели понять, что происходит. Вел их Хоукмун. У него отчаянно болела голова, Черный Камень всё отчетливее пульсировал во лбу. В лице герцога, напряженном и побелевшем, угадывалось нечто такое, отчего солдаты разбегались, когда его лошадь поднималась на дыбы, а сам он, воздев меч и выкрикивая: «Хоукмун! Хоукмун!» – исступленно разил врага.

Бок о бок с ним сражался Воин из гагата-и-золота, нанося удары размеренно, легко и несколько отстраненно, В руке королевы Фробры, что правила колесницей, блестела кровью изогнутая сабля, приводя в смятение солдат противника, а Оладан-горец, поднявшись на стременах, выпускал стрелу за стрелой.

Улица за улицей они теснили войска Нахака и наемников в волчьих масках, выдавливая их из города. Завидев купол дома Малагиги, Хоукмун перемахнул на своем коне через головы тех, кто загораживал ему путь, и добрался до окружавшей дом стены. Спрыгнув во двор, он едва не приземлился на распростертое тело одного из негров Малагиги. Дверь во внутренние помещения была выломана, за нею – всё вверх дном.

Спотыкаясь о поломанную мебель, Хоукмун нашел узкую лестницу, ведущую в лаборатории мага. Он поднялся до середины, когда дверь наверху распахнулась и навстречу ему выскочили два стражника в волчьих масках. Хоукмун, усмехаясь, выхватил меч из ножен, глаза блеснули безумием, яростью и отчаянием. Схватка вышла недолгой: два удара мечом – и два мертвых тела скатились по ступенькам. В следующий миг молодой герцог уже распахивал дверь в лабораторию. Войдя, он увидел Малагиги, притянутого ремнями к стене – на руках и ногах мага были явные следы пыток.

Перерезав ремни, Хоукмун мягко опустил чародея на диван в углу комнаты и огляделся. Повсюду здесь были скамьи с алхимическими приборами и небольшими механизмами.

– Ты должен помочь мне, господин, – хрипло проговорил Хоукмун, когда Малагиги пошевелился и открыл глаза. Я пришел, чтобы спасти твою жизнь. Так ты хотя бы попытайся спасти мою.

Малагиги сел на диване, морщась от боли.

– Я же сказал, я не поддерживаю ни одну из сторон. Истязай меня, если хочешь, как это делали твои земляки, но я не…

– Чтоб тебя! – выругался Хоукмун. – У меня голова в огне. Я вряд ли дотяну до рассвета. Ты не имеешь права мне отказать. Я проехал две тысячи миль в надежде на твою помощь. Я сам жертва Гранбретани, как и ты. Даже больше, чем ты. Я…

– Докажи, и тогда я, возможно, тебе помогу, – перебил Малагиги, – Прогони из города завоевателей, а потом возвращайся.

– Но тогда будет уже поздно. Камень пробуждается. В любой момент…

– Докажи, – сказал Малагиги и упал обратно на диван.

В приступе гнева и отчаяния Хоукмун дернул клинок из ножен, готовый уничтожить упрямого старика. Но потом развернулся и сбежал вниз по лестнице. Выскочив во двор, он отпер ворота и снова вскочил в седло.

Вскоре он нашел Оладана.

– Как продвигается битва? – прокричал он над головами сражавшихся мечников.

– Боюсь, не очень. Мелиадус с Нахаком перестроились и удерживают половину города. Их главные войска сосредоточены на центральной площади, где стоит дворец. Королева Фробра и твой приятель в латах уже возглавили наступление, по, мне кажется, оно безнадежно.

– Пока что подумаем о себе, – сказал Хоукмун, прокладывая себе дорогу между сражающимися.

Оладан держался за ним, и в конце концов они добрались до большой центральной площади, где сошлись лицом к лицу две армии. Перед рядами гранбретанцев верхом на коне восседал. Мелиадус, а возле него ждал указаний Нахак, чье глупое лицо не оставляло сомнений: принц не более чем орудие барона. Напротив них на своей помятой боевой колеснице стояла королева Фробра. Воин из гагата-и-золота держался рядом с ней.

Выезжая на площадь, Хоукмун с Оладаном услышали, как барон Мелиадус, перекрывая треск факелов, освещавших площадь, выкрикивает:

– Где этот трусливый предатель Хоукмун? Отсиживается в кустах?

Герцог Кёльнский раздвинул ряды солдат, отметив, что они очень неплотные, и выехал на свободное пространство.

– Я здесь, Мелиадус. Пришел стереть тебя с лица земли!

Тот засмеялся.

– Меня? Неужели ты не понял, что жив до сих пор, потому что такова моя воля? Разве не чувствуешь, что Черный Камень готов пожрать твой разум?

Хоукмун невольно поднес руку к пульсировавшему лбу, ощущая зловещее тепло Черного Камня и понимая, что Мелиадус говорит правду.

– Так чего же ты ждешь? – спросил он мрачно.

– Да вот, хочу предложить тебе сделку. Скажи этим дурням, что их дело безнадежно. Прикажи им бросить оружие, и избегнешь худшего.

Теперь Хоукмун понял, что барон на самом деле сохранил ему разум лишь для собственной пользы. Мелиадус сдержался и не стал мстить сразу в расчете на то, что упрямый враг все же поможет ему уменьшить потери Гранбретани.

Хоукмун замешкался, не в силах ответить и пытаясь оценить последствия. В рядах защитников царило молчание: все напряженно дожидались его решения, от которого, вероятно, зависела сейчас судьба всего Хамадана. Пока он мешкал в смятении, Оладан толкнул его локтем и буркнул:

– Лорд Дориан, возьми.

Хоукмун скосил глаза на то, что предлагал ему горец, и не сразу узнал тот самый шлем, который был сорван с головы Агоносвоса. Следом за узнаванием пришло воспоминание об омерзительном черепе, что скрывался под этим шлемом, и герцог Кёльнский невольно содрогнулся.

– Зачем? Эту гадость…

– Мой отец был чародей, – напомнил ему Оладан. – Он открывал мне разные тайны. Этот шлем непростой. В него вделаны особые кольца, которые на время защитят тебя от полной силы Черного Камня. Надень его, мой господин, я тебя прошу.

– Но откуда мне знать…

– Надень – и узнаешь.

Он с опаской снял собственный шлем и натянул шлем мага. Тот был тесный и, казалось, сильно сжимал голову, но в следующий миг Хоукмун понял, что Камень пульсирует уже не так сильно. Безумное ликованье охватило его.

– Вот мой ответ, барон Мелиадус! – прокричал он и, выхватив меч, ринулся на опешившего лорда Гранбретани.

Тот рявкнул проклятье, рванул клинок из ножен, но Хоукмун оказался быстрее: одним ударом молодой герцог сбил с барона волчью маску, являя миру хмурое, озадаченное лицо. Вслед за Хоукмуном неслись приободрившиеся солдаты Хамадана во главе с Оладаном, королевой Фробой и Воином из гагата-и-золота. Две армии столкнулись, смешались и под лязг мечей начали сдвигаться к воротам дворца.