Принцесса-Невеста - Уильям Голдман Страница 40

– Зверь.

– Бабуин!

– Го-рилла!

– ОТСТОООООООООООЙ!!!

Ночью, оставшись один в шатре, Феззик расплакался. Он урод. (Народ – он по-прежнему любил рифмы.) Двуглазый циклоп. (В слезах утоп – что ему сейчас и грозило.) К утру он взял себя в руки: зато его цирковые друзья никуда не делись.

Не прошло и недели, его выгнали из цирка. Теперь и другим артистам от зрителей перепадал только «ОТСТОООООООООООЙ!!!», примадонна грозилась уволиться, лилипуты стервенели, и на Феззике поставили крест.

Случилось это посреди Гренландии, а Гренландия, как известно, самый одинокий край планеты Земля. В Гренландии один человек на двадцать квадратных миль жилой площади. Цирк, пожалуй, сглупил, поехав туда на гастроли, но суть не в этом.

Суть в том, что Феззик остался один.

В самом одиноком краю планеты.

Сидел на валуне и глядел, как цирк удаляется.

Назавтра, когда прибыл Виццини, Феззик так и сидел на этом валуне. Виццини к Феззику подольстился, обещал прекратить ОТСТОООООООООООИ. Сицилийцу был нужен Феззик. Но Феззику сицилиец был нужнее. Ты не один, пока рядом Виццини. Виццини командовал – Феззик подчинялся. И если велено расшибить голову человеку в черном…

Так тому и быть.

Но не из засады. Он не трус. Надо по-честному. Родители учили всегда играть по правилам. Феззик замер в тени, крепко сжимая в руке огромный камень. Шаги человека в черном приблизились. И еще немного.

Феззик выскочил из укрытия и швырнул камень – очень сильно и идеально метко. Камень разлетелся на куски в футе от лица человека в черном.

– Я нарочно, – пояснил Феззик, подобрав другой камень и прицелившись. – Я мог и не промахиваться.

– Верю, – сказал человек в черном.

Они стояли на узкой горной тропе и разглядывали друг друга.

– Дальше что? – спросил человек в черном.

– Сойдемся в бою, как заповедовал Господь, – ответил Феззик. – Без фокусов, без оружия, талант против таланта.

– Ты отложишь камень, я отложу шпагу, станем убивать друг друга как цивилизованные люди?

– Если хочешь, я могу убить тебя сразу, – мягко сказал Феззик и замахнулся. – Я же тебе шанс даю.

– Это правда, и я его принимаю, – сказал человек в черном и принялся расстегивать перевязь с ножнами. – Хотя, честно говоря, в рукопашном бою у тебя перспективы несколько радужнее.

– Я тебе отвечу, как всем отвечаю, – объяснил Феззик. – Я не виноват, что больше и сильнее; я тут ни при чем.

– Я тебя не виню, – сказал человек в черном.

– Тогда приступим, – сказал Феззик, уронил камень и встал в позицию, глядя, как медленно приближается к нему человек в черном.

На миг Феззик почти загрустил. Человек в черном – явно славный малый, хоть и убил Иньиго. Не сетует, не канючит, не пытается подкупить. Смирился с судьбой. Без жалоб, без ничего. Явно преступная натура. (Но преступник ли он, размышлял Феззик. Судя по маске – явно. А может, все еще хуже, – может, он изуродован? Например, лицо сожжено кислотой? Или родился чудищем?)

– Зачем ты носишь маску и плащ? – спросил Феззик.

– Я думаю, в недалеком будущем их станут носить все, – таков был ответ человека в черном. – Это ужас как удобно.

Они сошлись на горной тропе. На миг застыли. И схватились. Феззик дал человеку в черном слегка порезвиться – испытывал его силу, и сила была немалая, если учесть, что тот не великан. Человек в черном финтил и увертывался, пробовал такой захват и сякой. Уверившись, что противник не отправится к Творцу, сгорая со стыда, Феззик крепко его обхватил.

Поднял с земли.

И сжал.

И еще сжал.

Затем взял останки, переломил их так, переломил этак, одной рукой надорвал шею, другой крестец, сжал ноги, обернул вокруг них обмякшие руки и этот сверток, прежде бывший человеком в черном, забросил в ущелье неподалеку.

Во всяком случае, задумывалось так.

На деле вышло иначе.

Феззик поднял человека в черном с земли.

Сжал.

А тот выскользнул.

«Хм, – подумал Феззик, – вот так сюрприз. А я думал, ему каюк».

– Ты шустрый, – похвалил Феззик.

– Оно и к лучшему, – сказал человек в черном.

Они опять сошлись. На сей раз Феззик не дал человеку в черном поегозить. Схватил, раскрутил над головой раз, другой, размозжил ему череп о валун, врезал хорошенько, еще потузил, еще разок стиснул для полноты картины, а мертвые останки живого существа забросил в ущелье неподалеку.

Во всяком случае, намеревался он так.

На деле ему и схватить толком не удалось. Потому что едва лапищи Феззика потянулись к человеку в черном, тот упал, перекатился, вывернулся и остался свободен, нестеснен и вполне жив.

«Да что такое творится-то? – подумал Феззик. – Неужто моя сила убывает? Может, меня подкосил какой-то горный недуг? Была ведь пустынная болезнь – забрала силу моих родителей. Да, наверное, я подхватил чуму, но тогда он-то почему силен? Нет, видимо, я тоже еще сильный, дело не в этом – а в чем?»

И вдруг он понял. Он так давно не боролся с одним-единственным противником, что забыл, как это делается. Столько лет сражался с группами, бандами и шайками, что слишком долго соображал. Тут ведь совсем другая тактика. Когда ты один против дюжины, нужны определенные приемы, захваты, поведение. Когда противник один, все совершенно иначе. Феззик лихорадочно освежил в памяти былые времена. Как он одолел чемпиона Сандики? Он судорожно повертел в голове тот бой, затем напомнил себе, что были и другие победы над другими чемпионами, из Испира и Сималя, из Болу и Зелы. Подумал о том, как бежал из Константинополя, слишком быстро наваляв тамошнему чемпиону. Да, подумал Феззик. Конечно. И перестроился.

Но человек в черном уже держал его за горло!

Человек в черном сидел у Феззика на закорках, пережимая трахею – одна рука спереди, другая сзади. Феззик пощупал сзади, но человека в черном поди ухвати. Никак не дотянешься и со спины не сдерешь. Феззик ринулся к валуну, в последний миг развернулся, и вся сила удара досталась человеку в черном. Мощнейший удар; Феззик и сам почувствовал.

Но руки на горле сжались сильнее.

Феззик снова побежал к валуну, развернулся, ощутил, какой удар пришелся на человека в черном. Но хватка не ослабла. Феззик принялся отдирать руки от горла. Замолотил по ним кулачищами.

Дышать стало почти нечем.

Феззик боролся. Ноги словно омертвели; мир вокруг бледнел. Но Феззик не сдавался. Он – могучий Феззик, рифмач, а сдаваться нельзя ни в коем случае. Омертвели руки, вокруг как будто поднялась пурга.

Феззик упал на колени.