Клановое проклятие - Игорь Ковальчук Страница 40

Когда Оттона вызвали на допрос, он совершенно спокойно сообщил, что действительно убил представителя клана Блюстителей Закона, но категорически отрицал, что убитый находился при исполнении своих служебных обязанностей.

– Полагаю, изнасилование нельзя считать служебной обязанностью, – добавил он.

– Никакого изнасилования не было, – возмутился следователь. – Вы пытаетесь ввести меня в заблуждение.

– Изнасилования не было, потому что я не позволил ему свершиться. Была попытка.

– И попытки изнасилования тоже не было. Тому нет никаких доказательств – следовательно, нет и самого факта.

Но смутить патриарха Всевластных было не так просто. Он смерил следователя холодным взглядом, от которого тот сжался, будто под ледяным душем, и произнес:

– Вы можете обманывать подобными сентенциями кого угодно, только не меня. Я прекрасно знаю закон и знаю свои права. Учтите и передайте тем, кто направляет вас – я не беззащитный горожанин, в интересах законников провести расследование по всем правилам и не доводить дело до суда. Иначе Блюстителей Закона ждет грандиозный скандал. И я уж позабочусь, чтобы он похоронил ваших хозяев под своей тяжестью.

– Вы смеете угрожать?! – взбеленился следователь, бросая ручку. Но одного взгляда патриарха хватило на то, чтобы ему снова стало не по себе. Оттон был прирожденным повелителем, и его взгляду невозможно было противиться. Этим взглядом он смирял самых разных людей, и мало кто мог хотя бы просто выдержать невыносимую тяжесть его воли. Впрочем, Оттону покорялись не только люди. Взглядом он смирял животных, от псов до барсов и львов, которых ему привозили с юга – патриарх любил охотиться.

– Вы должны хоть как-то соображать и понимать, что об угрозах нет и речи. Я никогда не угрожаю. Я ставлю вас в известность.

– По закону убийство представителя клана Блюстителей при исполнении служебных полномочий – тягчайшее преступление.

– Молодой человек, я знаю законы намного лучше, чем вы. Они писались при мне и при моем участии, заметьте, когда вас, молодой человек, не существовало даже в проекте. Я очень хорошо знаю, что человек на любой стадии вырождения не может исполнять никаких служебных полномочий.

– Ерунда. Убитый не был вырожденцем. И вы не можете утверждать это, коль скоро вы не специалист.

– Потому советую вам передать вашим хозяевам, чтоб они привлекли к делу специалистов, если не хотят публичного позора. Вы вполне можете не знать, – глаза Оттона презрительно сощурились, и в них появилось высокомерное «куда уж тебе, мальчишка, знать такое», – но я-то отлично знаю, кем был Эденнон Байлар, второй сын Оры Тиссаи. И если дело не будет быстренько свернуто, весь Асгердан узнает, что признаки вырождения в нем появились уже больше пятидесяти лет назад.

Следователь смотрел на собеседника с открытым ртом.

Но Боргиану суть разговора донес. Он и сам не знал, услышал ли от Оттона Всевластного правду или же искусно сплетенную ложь, но реакция старшего сына патриарха законников его поразила. Боргиан стиснул зубы и вдруг заорал:

– Как, черт побери, можно свернуть это дело? Журналюги тотчас обо всем пронюхают и такого наплетут, что ого-го! Продолжать, все равно продолжать. Я побеседую с этим Оттоном.

Следователь не был дураком, он очень быстро соображал. Делая вид, что подробности, не относящиеся к делу, его не интересуют, он старался пропускать их мимо ушей, а если и слушать, то хоронить в таких глубинах своего сознания, куда никто не мог бы заглянуть. Работник системы юстиции понимал, что слишком много информации порой порождает большие проблемы, но противиться природному человеческому любопытству мог с трудом.

Он, конечно, обратил внимание на то, что допрошенная Реневера, хоть и проходила по делу в качестве второй обвиняемой, отношения к убийству не имела. Следователь был озадачен – назвать эту девушку свидетельницей – еще куда ни шло. Но соучастницей? Какие основания? То же самое наверняка относилось и к третьей обвиняемой, хотя допросить ее следователю удалось не скоро – пожив в гостях у Оттона Всевластного, она потом месяц лежала в больнице, потом родила, и еще очень долго врачи не выпускали ее из поля зрения, категорически отказываясь допускать к ней кого бы то ни было из посторонних.

Рассказ Морганы, очень бледной и испуганной обвинением (рядом с нею неотлучно находились сразу два адвоката, строго следившие за каждым словом следователя, но все здесь было законно, и возразить он не мог), окончательно прояснил картину произошедшего. Слова всех троих нисколько не противоречили друг другу, и вроде все было понятно. Но Боргиана эта картина совершенно не устраивала. Его требования заставили следователя ощутить себя зернышком между двумя жерновами.

Катрина тоже заволновалась. Она отложила на время свои беды и стала ездить к сестре своего покойного супруга. Люди клана Всевластных без споров допускали Айнар к ней, продолжающей жить в гостях у Оттона. Моргана старалась держаться, но в ее глазах поселилась тоска. Впрочем, вряд ли она так уж боялась за себя. Ее настроение стало очевидно для невестки, когда Моргана, показав ей дочь, тихо попросила: «Ты ведь позаботишься о моей дочке, если меня осудят?»

– Да за что тебя могут осудить?! – воскликнула Катрина.

Сестра Руина посмотрела грустно.

– Если законники хотят кого-то погубить, они этого добьются.

– Но зачем им это может быть нужно?

– Наверное, они хотят сделать больно Мэлокайну, – Моргана пожала плечами.

Но Оттон был категоричен – никто, кроме него, не поднимал руку на законника, и если кто должен отвечать, то только он сам. Но и отвечать он будет не один. Патриарх обещал, что Блюстителям Закона придется объяснить и свое поведение тоже.

Когда стало ясно, что Руина больше нет, горе Дэйна трудно было описать словами. Еще никогда в жизни он не испытывал отчаяния, даже в минуты самых неприятных неудач, но теперь – дело другое. Юный Арман (несмотря на то что ему уже было далеко за сорок, он оставался юношей: и мыслями, и поведением) не представлял себе жизни без брата. Прежде старший брат всегда был рядом. Даже тогда, когда он учился в Магических Академиях Провала, Дэйн ощущал его присутствие, его помощь. Пожалуй, не знавший отцовской заботы младший сын Деборы Диланэй привык относитсяь к Руину как к отцу, а не как к брату.

Больше всего Дэйна сжигала жажда мести. Но где искать убийцу, если даже Мэлокайн, опытный следопыт, не решался пуститься в погоню, пока не появятся какие-нибудь новые указания. Маги обследовали дом убитого и окрестности, но выяснить, откуда был поставлен портал, не удалось даже специалистам. «На что же мы можем рассчитывать, а»? – объяснил младшему брату ликвидатор.

– Ну и что теперь, простить убийство одного из нас?

– Ни в коем случае.

– Чего ты можешь ждать? Что прилетит птичка и нашепчет тебе имена убийц? А лучше и их домашний адрес, верно? – голос Дэйна был полон сарказма.