Царев врач, или Когда скальпель сильнее клинка - Александр Сапаров Страница 40

Теперь я сидел и ждал, решит ли царь взять для себя молодого лекаря, не закончившего ни одного учебного заведения и воспитанного бабкой-знахаркой, к себе в личные врачи. Я понимал, что сейчас царь ведет разговор с ближайшими советниками, и не думал, что большинство склонится в мою пользу. Если бы это все случилось через год или два, наверно, все-таки моих сторонников было бы гораздо больше.

Похоже, что дебаты длились долго, потому что вызвали меня во дворец только через неделю после всех этих событий.

Снова я стоял перед троном и ждал, что мне скажет царь.

– Щепотнев, много я услышал за эти дни слов – и хороших, и плохих, но больше все же было хороших. Решил я: будешь ты у меня врачом личным, а второго мне из Англии пришлют. Так что вдвоем будете меня лечить.

Я собрался с силами и с дрожью в голосе заявил:

– Благодарю тебя, великий государь, за честь. Только казни меня сейчас, не буду я с аглицкими врачами работать, один аглицкий отравитель уже поджаренным закопан, не хочу со вторым таким же знаться.

Царь посмотрел на Хворостинина, стоявшего неподалеку, и, улыбаясь, покачал головой.

– Мне тут уже кое-кто сказал, как ты на такой приказ ответишь. Хвалю, что не побоялся сказать, что думаешь. Быть по сему. С сегодняшнего дня ты, Щепотнев Сергий Аникитович, личный мой врач! Но посмотрим, как дела пойдут, а то и других лекарей вызвать недолго. За такие деньги приедет их сюда не один десяток.

Мы сидели с царем в его личном покое, кроме охраны, никого не было.

– Ну рассказывай, Сергий, как ты лечить меня собираешься и от чего, – пристально глядя мне в глаза, сказал царь.

– Государь, я ведь не святой Лука, простой я человек и божественным даром не обладаю, все мое достояние – это руки, чтобы осмотр вести, и голова, чтобы думать. Так что если хочешь, чтобы я лечение какое-то назначил, мне сначала с тобой нужно будет долго говорить: где что беспокоит, как спишь, как, прости, по надобности ходишь. Потом надо будет все тело руками просмотреть, ухом послушать. Вот когда я все это сделаю, тогда и про лечение можно будет поговорить.

И еще я скажу… Государь, ты властен над страной нашей, над моим животом также. Я бы хотел, чтобы ты меня в отношении здоровья своего слушал, как я тебе во всем остальном подчиняюсь и выполняю все приказания. Я вот знаю, например, что ты постами непосильными себя изнуряешь – это дело великое, угодное Господу. Но ведь ты великий государь, которому сам Господь власть вручил. Старец в пещере, постом тело изнуряющий, только за себя ответственность несет, а ты, великий государь, перед самим Господом отвечаешь за царство, тебе данное. И тебе, государь, всенепременно надо посты соблюдать, но без изнурения тела своего, чтобы ты державой править достойно мог.

От уставившихся на меня пронзительных глаз царя мне стало не по себе.

– Так ты, Щепотнев, считаешь, что, изнуряя тело, я ущерб державе наношу?

– Да, государь, когда ты решения свои принимаешь, голова ясная должна быть. Ежели государь здоров телесно и духовно, то царство его будет процветать.

Иоанн Васильевич хмыкнул:

– Складно говоришь, лекарь. Давай тогда, приступай к делу своему.

В течение двух часов я тщательно осматривал царя. Тот во время осмотра не молчал, а периодически спрашивал, что я такое делаю и почему раньше никто из врачевателей такого не делал.

Я же продолжал осмотр и постепенно приходил к выводу, что на данный момент каких-либо особых заболеваний внутренних органов у царя нет.

Единственное – была немного увеличена печень, на что я сразу обратил внимание, еще имелся выраженный остеохондроз грудного и шейного отдела позвоночника. Кожа тела оказалась чистой, только на шее и пояснице имелся не очень выраженный дерматит, как будто здесь царя мазали какой-то мазью, что Иоанн Васильевич и подтвердил, сказав, что Бомелий мазал его, чтобы снять боли. Все жалобы, которые сам царь предъявлял, конечно, могли входить в симптомокомплекс отравления ртутью, но с таким же успехом это могли быть и проявления совершенно других болезней.

Передо мной сейчас стояла задача полностью изолировать пациента от дальнейшего контакта с ртутью, я не надеялся, конечно, что удастся вывести всю ртуть из организма, но все-таки в течение последующей жизни ее количество в организме будет уменьшаться. У меня не имелось пока ни унитиола, чтобы выводить из организма тяжелые металлы, ни сероводородных ванн. Хотя… надо будет продумать о возможности их получения.

Так что передо мной стояла задача: объяснить царю необходимость правильного питания, правильного чередования сна и бодрствования, соблюдения постов без голодовок. Потом я планировал еще давать ему успокаивающие сборы на ночь, и кроме того, пару его телохранителей выучить на массажистов, показав своим личным примером, как нужно проводить массаж спины и шеи. К сожалению, у меня еще не было мазей обезболивающего плана, но я уже в ходе осмотра царя спросил, кусали ли его пчелы, и узнав, что ничем особым эти укусы не заканчивались, решил, что можно будет заняться и апикотерапией. Про змеиный яд я, конечно, помнил, но мне было даже страшно подумать, что со мной сделают, если узнают, что я мажу царя мазью со змеиным ядом.

Во время беседы Иоанн Васильевич все пытался завести разговор про астрологию, но я старался представить себя совершенно несведущим в этом деле, что, впрочем, так и было. И я понял, что вскоре вакантное место астролога при царе будет кем-то занято.

У царя во время беседы стало ломить руку, и тут я решился и, массируя ее, начал самый освоенный бабкин заговор. Царь оказался очень внушаемым пациентом, и, когда я закончил, он, глядя на меня блестящими глазами, сказал:

– А ведь нисколько не болит рука, совсем прошла. А Бомелька бы сейчас за мазью вонючей побежал.

На сегодняшний день в моем присутствии царь больше не нуждался и, приказав, к которому часу мне быть у него завтра, он отпустил меня.

Приехал я к себе весь вымотанный, делать ничего не хотелось. Но без меня никто обойтись не мог. Первым прибежал Кузьма и показал мне первый подстаканник, сделанный в этом мире. На первый экземпляр серебра мы не пожалели. Еще бы, стаканом с подстаканником будет пользоваться Иоанн Васильевич, которому предстоит пить из него успокаивающий сбор. Мне казалось, что после этого заказы польются рекой.

Первый самовар у Кузьмы был также готов, он оказался шестиугольным, потому что Кузьма спаял его из шести небольших медных листов. Труба была железная, стояла на медной красивой подставке. А вот краник мастер сделал по-простому, и я тут же изобразил Кузьме варианты ручек для краника и для самого самовара. Он схватил чертежи и удалился творить дальше.

Затем ко мне заявился ключник и сообщил, что с лавкой все в порядке и что хотя стекла ему еще мало, но можно уже начать продавать, что похуже, а то потом этот товар уже никто брать не будет.

Когда все-таки все, нуждавшиеся в моих советах, меня покинули, я смог наконец подумать о дальнейших действиях. Учитывая, что теперь на мне очень много дел, я не смогу уделять внимание вотчине и усадьбе. И мне необходимо было создать костяк из моих людей, которые и в мое отсутствие смогли бы проводить мою линию в развитии производств.