Цена Империи - Светлана Уласевич Страница 40

Вот любопытно. Раньше я, кажется, боялся высоты. По крайней мере, несмотря на свою любовь к горам и природе, вряд ли смог бы вот так, наклонившись, рассматривать расстилающуюся под ногами почти километровую пропасть. А сейчас просто скучно…

— Дэн, не надо! Пожалуйста! — Изящная, но крепкая рука осторожно берет меня за пояс, стараясь оттащить от пропасти. О, вот и Эльга. Что-то в этот раз она подзадержалась.

Красивое, чуть удлиненное одухотворенное лицо, словно вышедшее из-под резца талантливого скульптора эпохи Возрождения. Печальные синие глаза исполнены тревогой. Длинные черные волосы бьются на ветру, и каждое движение прекрасной девушки выражает любовь и сожаление. Когда-то я любил ее. Это я помню хорошо.

— Пшла вон!

К сожалению, оскорбление не сработало, и она не исчезла. Жаль. Раньше помогало. Сейчас вновь придется выслушивать все те же скучные мольбы о любви, прощении и важности жизни. А самое смешное, что на этот раз я вовсе и не собирался прыгать. Так… Просто прикидывал. Разве что мог равновесие потерять, край тут не самый устойчивый. Но это была бы случайность.

— Дэн, я понимаю… Но прошу тебя, не надо! Верни себя! Ты сможешь, надо только стараться!

Ну вот, о чем я говорил.

— Дэн!!! — Она умоляюще смотрит мне в глаза, и слезы текут по ее лицу. Талантливый человек талантлив во всем. Эльга талантлива. В том числе и как актриса.

Ведь можно излечиться! Отданное не вернешь, но можно создать новое! Нужно только захотеть! Ты сможешь. Я помогу тебе, я все сделаю! Пожалуйста, Дэн!

Ложь. Красивая смесь полуправды и откровенной лжи. И, зло ухмыльнувшись, я поправляю ее, приводя произнесенные Эльгой красивые слова в соответствие с правдой жизни:

— Не отданное, а отобранное. Это во-первых.

Я делаю совсем крошечную паузу.

— Вернуть можно.

В доказательство я выпускаю небольшую частичку заполняющей меня серой и скучной пустоты наружу и провожу окруженной ею, словно перчаткой, ладонью перед лицом девушки. Жалобный стон соприкоснувшегося с пустотой воздуха и перепуганные глаза отшатнувшейся Эльги ясно показали, что демонстрация удалась.

— Это во-вторых. — Я втягиваю пустоту назад и отворачиваюсь от дрожащей созидательницы. — А в-третьих, — не глядя на нее, продолжаю я, — возродить можно, только если есть хоть что-то. От пней, оставшихся на месте срубленного леса, могут пойти побеги, и через некоторое время на вырубке вырастет новый лес. Но если те же деревья вырвать с корнем… — Я не стал продолжать аналогию.

Эльга плачет. После происшедшего она вообще много плачет. Интересно, она надеется, что этот поток слез хоть что-то изменит? Если да, то это глупо. Хотя она отнюдь не дура. Если так, то зачем она это делает? Непонятно. Я опять ощущаю легкое любопытство. Это приятно.

— Зачем ты ревешь? — спешу удовлетворить я возникший интерес.

Вместо ответа доносятся лишь всхлипывания. Я хочу вновь повернуться к заинтересовавшей меня своим поведением девушке, но правая нога оскальзывается на неровном крае пропасти, и вместо разворота я начинаю падать вниз. Раздается крик ужаса. Не мой. Страх и чувство самосохранения, как и почти все остальные чувства, с некоторых пор у меня отсутствуют. Это кричит Эльга.

До небольшой каменистой осыпи у подножия скалы я долететь не успел. Воздух уплотнился, превращаясь в мягкие невидимые сети, и аккуратно, но непреклонно потащил меня назад. Вскоре я стоял на том же месте, откуда начал свой короткий полет. Почти на том же. Сейчас край пропасти был огражден высокой, прочной и, как и все остальные творения Эльги, очень изящной хрустальной оградой.

— Дэн… — Задушенно всхлипнув, созидательница пытается меня обнять. — Ты же мог погибнуть.

Я молча пережидаю всплеск ее эмоций. Можно было бы отстраниться, но, как показывает опыт, прикасаясь ко мне, она быстрее приходит в себя. Так что я просто жду, когда она сможет ответить на мой вопрос.

— Дэн, прошу тебя! Не делай так больше! Ведь когда-нибудь я могу и не успеть!

Похоже, пережитый ужас отразился на ее мышлении. Иначе с чего бы подобные речи? Она великолепно знает, что мне нет до этого дела. Успеет она или нет — какая разница? Для меня — никакой. А все остальное меня не волнует тем более.

— Я люблю тебя, Дэн.

Наконец она отстраняется и вытирает слезы. Мгновение — и она вновь прекрасна и обворожительна. Никаких припухлостей вокруг глаз, никакой красноты на лице и размазанной косметики. Да, собственно, и не пользуется она косметикой. Зачем созидательнице, способной легко изменить что угодно, включая и собственное тело, какая-то косметика?

— Я знаю, ты мне не веришь, — продолжает она изрядно надоевшую за множество повторений речь. — Это твое право. Но пойми, я не могла по-другому! Не сумела удержаться. Смотри, каким прекрасным зато получился этот мир. — Поймав мой равнодушный взгляд, она вздохнула и поправилась: — Прости. Ты не можешь. Но постарайся оценить хоть логически — логика ведь у тебя осталась, — как все соразмерно и правильно. Люди добры и благородны, эльфы прекрасны и изящны, гномы трудолюбивы и упорны. Наш мир идеален!

— Идеален, — согласился я. Глупо спорить с правдой. И добавил: — А твоим словам о любви я, разумеется, не верю. Насчет веры — это к зелотам. Она, кажется, досталась именно им. Меня тогда колесовали. А, нет, колесование было перед этим, у дриад. Им отошли жалость и милосердие. А зелоты меня всего лишь сожгли. Да, точно помню, вера — это огонь. А насчет любви, то опять-таки ты знаешь, где ее искать. Живучая вещь любовь — три дня мучился… Да, помню-помню…

Эльга вздрогнула и закрыла лицо руками, не в силах ничего ответить на справедливое обвинение. Я с любопытством следил за ее реакцией. Каждый раз, когда она, забывшись, упоминает о том, чего я лишился по ее вине, я старательно напоминаю ей об этом. Не из злобы — с этим чувством у меня тоже напряженно (орки хоть и не пожадничали — всего лишь вспоротый живот, так что кое-какие остатки мне сохранить удалось), — однако ее не так уж и много, чтобы простая оговорка могла разбудить ее. Так что… всего лишь любопытство. Уж больно интересно она на подобное реагирует, никогда не удается в точности предсказать ее действия.

Вот и сейчас. Вздрогнув, она с болью посмотрела на меня. А потом с решимостью отчаяния шагнула вперед:

— Ты хочешь отомстить? Да, я виновна, да! Моя жадность, мое стремление к совершенству! Когда я начала создавать свой мир, то мне захотелось идеала! Сейчас я понимаю, как была глупа… Мне хотелось, чтобы этот мир был прекрасен и совершенен, чтобы он был абсолютом счастья, и я сделала его таким! Он совершенен! Да, тогда я поступила подло по меркам людей, обманув влюбленного в меня мальчишку, чтобы получить необходимые для этого ресурсы. Я отдала этому миру все, что могла, а то, чего не могла, взяла у тебя. Да, я брала не глядя и не думая о последствиях… Тогда я думала, что когда закончу создание, то смогу возродить все что угодно! Чувствовала себя всемогущей и всевластной, была опьянена возможностями… Это моя вина. Так отомсти! Отомсти мне! Убей меня, ты это можешь! Убей и успокойся. Позволь существовать этому миру, позволь ему жить! Ты не веришь мне, что я люблю тебя, но это так! Если не моя жизнь, так, может быть, хоть моя смерть заставит тебя поверить и пробудит твою душу?