Холмы Смерти - Роберт Говард Страница 40

Словно каленое железо, его жгла мысль, что Накари, может быть прямо сейчас, срывает злобу на беззащитной девушке. Ну и что с того, что в данный момент он свободен? У него нет никакого оружия, он не знает устройства дворца, и его гоняют, словно крысу, по этим Богом проклятым коридорам. Чем, спрашивается, он в таком состоянии способен помочь даже себе, не говоря уже о крошке Мерилин?

Он заскрипел зубами и выругался, ударив кулаком в каменную стену. Боль помогла ему прийти в чувство. Что проку в нытье и жалобах! Он стоял за правое дело. Следовательно, и уверенность пуританина в этом была абсолютно непоколебимой, Господь на его стороне. А уж он постарается изыскать возможность осуществить свои планы.

Сколько времени пробыл он во дворце? Ему казалось — века. Кейн потерял представление о ходе времени, но, судя по всему, во внешнем мире день был в самом разгаре. С тех пор как стражники оставили свои факелы у входа в мрачное подземелье, ему не попалось ни одного зажженного факела или светильника. И тем не менее снаружи залы были, определенно, освещены солнечным светом.

Англичанину на глаза попалась узкая лесенка, круто поднимающаяся вверх и в сторону от главной галереи, по которой он шел. Он начал карабкаться по крутым ступенькам, и, к его радости, свет стал усиливаться. Наконец он смог увидеть сверкающее во всю силу африканское солнце. Лестница закончилась в маленьком донжоне с забранным толстыми железными прутьями окошком. Сквозь решетку виднелась небесная лазурь, щедро позолоченная солнечным светом.

Лица Кейна коснулся свежий ветерок, несущий тропические ароматы. Пряный воздух и вид неба опьянили англичанина, словно молодое вино, ему показалось, что впервые с тех пор, как он попал в Город Мертвых, ему довелось вдохнуть полной грудью. Он жадно вбирал в себя свежий, ничем не оскверненный воздух, очищая легкие от вековой пыли и удушающего тлена древней роскоши, среди которой ему довелось побывать.

Взгляду Кейна открылась совершенно невероятная волшебная картина. Он был уверен, что такого еще не видел ни один белый человек. Насколько хватало глаз направо и налево, вздымаясь к небесам, уходили громадные горные хребты. А у подножия черных кряжей теснились дворцы и замки, поражавшие своей нечеловеческой архитектурой. Нет, не под силу рукам человеческим было изваять подобные циклопические строения. Впечатление было такое, словно бы некие гиганты, явившиеся на Землю с другой планеты, породили эти арки и минареты на хмельном и безумном пиру творения.

Кейн понял, что еще удивляло его в чуждом зодчестве, — все здания являлись продолжением гранитных скал, окружавших долину. Выяснив уже кое-что об устройстве дворца Накари, Кейн пришел к выводу, что невероятные замки служили лишь фасадами сооружений, уходивших глубоко внутрь скальных массивов. Он не исключал мысли, что подземный лабиринт, соединяющий их, образует единый город вырубленный неведомым гением в толще скал. Сам же он сейчас находился внутри каменного пика, высоко поднимавшегося над скалами. Увы, в одно-единственное небольшое оконце (которое, кстати, было невозможно заметить из долины) нельзя было рассмотреть всю панораму горной страны.

В самой же долине, далеко внизу, на узких и извилистых улицах странного города кишели толпы людей, занятых неведомой деятельностью. С такой высоты они казались Кейну черными муравьями. Наметанный глаз англичанина обратил внимание и на то, что почти со всех сторон — с восточной, северной и южной — нависающие над долиной скалы образовывали естественные непреодолимые бастионы; лишь на западе вход в долину перегораживала высоченная рукотворная стена.

День уже перевалил за середину, и пуританин с сожалением оторвался от окошка и устремился вниз по ступенькам.

И вновь шагал он по бескрайнему каменному лабиринту, покрытый пылью, в тусклом сером свете напоминая больше призрака, чем человека. Сколько он брел в никуда? Мили и мили остались за его спиной.

При этом англичанин спускался все ниже и ниже, как будто гранитные коридоры уходили в сердце Земли. Ему казалось, что он движется по гигантской спирали. Судя по всему, он действительно спустился очень глубоко, потому что свечение потолка заметно поблекло, на стенах появилась черная слизь, а воздух стал совсем затхлым. Внезапно Кейн остановился, привлеченный едва различимым звуком. Он прислушался повнимательнее. Да, за стенкой явно раздавалось слабое, далекое звяканье. Пуританин вздрогнул: его печальный опыт неопровержимо доказывал, что так лязгать могли только цепи.

Кейн внимательно обследовал подозрительную стену, и вскоре его рука нащупала подозрительный выступ. Небольшое усилие, и вот уже панель потайной двери отходит в сторону, увлекаемая древним механизмом. Кем бы ни являлся этот пленник, он его потенциальный союзник. Недолго думая, Кейн шагнул в открывшийся проход.

Предчувствия его не обманули, он действительно оказался в тюремной камере. В стенной нише у массивных бронзовых дверей чадил потрескивавший факел, и в его неверном мерцающем свете англичанин разглядел лежащего на каменном полу человека. Тяжелыми цепями, надетыми на руки и на ноги, узник был прикован к кольцам, надежно вделанным в гранит. Его незавидное положение точь-в-точь напоминало недавний плен самого Кейна.

Сперва Соломону показалось, что закованный в цепи человек — туземец, тем более что он был темнокожим. Но ошибочность его выводов доказывало точеное, с тонкими чертами, лицо незнакомца. Кроме того, человек этот обладал высоким, поистине сократовским лбом, который не могли скрыть давно не стриженные прямые темные волосы. Ни один негр не мог иметь подобной внешности. Замершего на пороге англичанина рассматривали непреклонные, полные жизни глаза.

Таинственный пленник, севший при появлении Кейна, заговорил первым, обратившись к англичанину на неведомом тому языке. Речь его была удивительно чиста и мелодична, особенно в сравнении с гортанным говором известных пуританину негритянских племен. Соломон Кейн сперва попытался ответить ему по-английски, затем попробовал немецкий и французские языки, но было ясно, что незнакомец его не понимает. Тогда, в отчаянии, пуританин перешел на язык речных племен. К изумлению Кейна, его наконец поняли.

— Ты, вошедший в древнюю дверь, — незнакомец перешел на то же наречие, — кто ты? Я вижу, что ты не дикарь, и если бы не твоя бледная кожа, я вполне мог бы счесть тебя за одного из Древних. Откуда ты родом?

— Меня зовут Соломон Кейн, — вежливо представился англичанин, — и я, увы, такой же, как ты, пленник этого сатанинского города. А родом я из очень далеких краев, которые лежат за великим соленым океаном.

При этих словах глаза прикованного к стенам человека лихорадочно заблестели.

— Океан! Великий соленый Океан! Я никогда не погружался в твои грозные воды, ласкавшие берега прародины моих предков! Скорее, скорее, незнакомец, поведай мне, пересек ли ты, подобно им, сверкающую гладь голубого чудовища, ласкали ли твой взор золотые шпили Атлантиды и багряные стены страны My?

— Сказать по совести, — неуверенно начал Кейн, — в какие только края не заносила меня судьба, доводилось мне бывать даже в Индостане и Китае, но о странах, которые ты мне назвал, я слышу впервые. — Он с сожалением развел руками.