Урусут - Дмитрий Рыков Страница 39

– Банкет по поводу прибытия высокопоставленного гостя?

– Олег! – она отряхнула ладони. – Но мы ведь не можем в грязь лицом ударить, правильно? Константин Сергеевич всегда с подарками приходит, ну так и мы его накормим, угостим. К тому же он не просто папин друг, а еще и его начальник…

– А это очень важно для его карьеры! Знаю, знаю… – сказал Вождь, сбрасывая обувь. Вдруг вспомнив что-то важное, стремглав бросился в свою комнату, открыл шкаф – вот она, пластинка «Лед Зеппелин», на месте – не забрал брат, не отнес к кому-то на запись. Испугавшись, что тот, может быть, просто еще не появлялся дома, помчался обратно.

– Мам, мам! Игорешка приходил уже, нет?

– Приходил, – задумчиво произнесла она, руками исследуя здоровый кусок мяса – не спрятана ли внутри незаметная глазу кость? Мясники, они же, нэпманы, так разрубят тушу, что поначалу не видишь ничего, а потом – бац! – половина куска – кости. – Ни минуты дома не сидит, постоянно куда-то бежит. Когда он уроки делает?

– Не ко мне вопрос, – Олег плюхнулся на стул. – Я сам еле успеваю. Покорми сына, а?

– На плите разогреты макароны «по-флотски». Выложи себе на тарелку, съешь.

Он снял крышку с огромной сковородки, по помещению сразу поплыл густой масляной запах.

– У-у-у, – голодным волком провыл Белый Лоб, – мои любимые!

Устроившись удобнее, принялся поглощать пищу, быстро орудуя вилкой.

– Ешь, как деревенщина! – сделала замечание мама. – Не торопись!

– Просто, – жуя, ответил сын, – я боюсь до прихода Аллы Игнатьевны не успеть.

Алла Игнатьевна являлась его персональным репетитором и занималась с Олегом игрой на фортепиано шесть дней в неделю. Переговоры с родителями проходили очень долго, мировое соглашение включило в себя их обязательство отпускать его на улицу для игры в футбол, несмотря на риск травмы рук и пальцев из-за возможных столкновений или падений («Да палец можно и дверью дома прищемить! – кричал тогда Вождь. – Ножом порезать во время чистки картошки!»), и данное Олежкой слово относиться к музыке серьезно, и, само собою, не пропускать занятия.

На самом деле он торопился с обедом, чтобы кинуться в свою комнату и пустить «Цеппелинов» через колонки, так «вставляло» по-настоящему – при папе рок разрешалось слушать только в наушниках. Но пока под присмотром мамы он сначала ел как «порядочный человек», потом пил чай как «порядочный человек», пришла репетитор, и начались гаммы, исполнение вчерашней пьесы, ошибка, исполнение вчерашней пьесы снова и разучивание новой пьесы.

Окончив занятие и сдержанно похвалив его за усердие, Алла Игнатьевна отправилась болтать к маме на кухню, а Белый Лоб врубил на всю мощность – пределом считался момент, когда колонки начинали дребезжать – пластинку «Вход через выход». Общее впечатление оказалось вовсе не на «пять с плюсом», но «Олл Май Лав» он прослушал три раза подряд – ни фига себе вещь!

Когда он вертел в руках старую папину гитару, на которой уже давно не имелось струн, изображая настоящего рокера, в комнату постучала мама. Он снизил громкость и вышел.

– Там к тебе Георгий с визитом.

Ох, ты – футбол! Ой-ой-ой, как он забыл!

Выключил проигрыватель, пулей вылетел в коридор. Пока он натягивал кеды, Шило змееподобно шипел:

– Пять минут пятого, а тебя нету! Гад! Я думал, может, случилось что?

– Мам! – крикнул Олег. – Я во двор!

– Хорошо! – прокричала она в ответ.

– Все пришли? – спросил Вождь уже по дороге.

– Новикова нет, да он нам и не нужен. Давай быстрей!

Добежали до площадки – ребята уже вовсю разминались. Когда все оказались в сборе, столпились кучкой, обсудили приз, правило замен, количество полевых игроков – площадка раскинулась не особо широко, свыше семи в поле и одного в «рамке» ну никак не получалось – ударили по рукам, разошлись.

Из-за плотности футболистов разыгрывать мяч приходилось в основном в одно касание, иначе сразу «накрывали», зато никто не «водился», и если комбинации проходили, получалось очень красиво – здесь не дилетанты собрались. Возиться со снарядом разрешалось одному Демосфену, единственному четверокласснику в команде – но он являлся прирожденным дриблером, так что пусть. Прозвище свое он получил за не прекращающуюся ни на секунду болтовню. Иногда казалось, что он и спит с открытым ртом, откуда раздаются все новые и новые объяснения, комментарии и поучения. Кипиани умело дирижировал игрой и «плел кружева», Щетинин раз за разом разряжал свою пушку, правда, в основном, по воробьям, нежадный Борька Коренев финтами уводил неприятеля в сторону и выкладывал друзьям «круглого» как на блюдечке, но вечные друзья-соперники из пятого дома по Университетскому проспекту тоже не лаптем щи хлебали. К тому же дом у них был больше, соответственно, рабочего материала имелось предостаточно. Так что их возможность сбить крепкую команду выглядела лучше.

Первый тайм закончили при равном счете – 3:3, в перерыве спорили до хрипоты, играл ли рукой Шиляев и фолил ли Данилин, пили воду, отдыхали. Быша рвался на поле, но в ворота вставать никто не хотел, а Демосфен убеждал товарища, что такая у него карма. Оказался он, как всегда, на высоте, и Серега Бышко вернулся в «рамку».

Второй тайм начался еще жестче первого – лимонад-лимонадом, но главное, что за разговоры потом пойдут по дворам – кто кого «сделал», да еще с каким разрывом в счете – все имело значение. На нескольких балконах ближайшего дома расположились зрители, и ударить перед ними в грязь лицом никому не хотелось. Минут за пять до конца Борька в самоотверженном броске забил головой в падении, при этом расцарапав себе локти – 7:7. Все поняли, что следующий гол в любые ворота станет последним, и принялись осторожничать. Нетерпеливому Щетке это надоело, и он неожиданно так дал по мячу, что тот перелетел и заградительную сетку спортплощадки, и забор стоявшего по соседству детского садика.

– Куда лупишь? – заорал Шило. – Беги за мячом!

– Рикошет был! – закричал, в свою очередь, Щетинин.

– Был, – подтвердил нападающий соперников Валька Дементьев.

– Ну так бегите вдвоем! – завелся Жорка.

Начались крики, кто-то кого-то толкнул в грудь, Щетка и Валя отправились за мячом, Олег пошел за ними – не любил бесполезный ор. Быстро перемахнули через ограждение, начали рыскать по кустам – «круглого» не нашлось. Вдруг в павильоне Вождь заметил двух здоровенных ребят и одну девушку. Юнцов Белолобов не знал, они казались явно не местными, девушка – тем более. На вид каждому можно было дать лет шестнадцать-семнадцать – или десятый класс, или последний курс училища. Один – в щегольской куртке, настоящих клешах и в кепке, из-под которой свисали длиннющие патлы. Второй – в настоящей водолазке, рыжем пиджаке, тоже в клешах и в остроносых ботинках на широком толстом каблуке. Девушка, несмотря на погоду, надела мини-юбку и обтягивающий свитер. Грудь у нее торчала в таком свитере – заметней заметного. На дощатом полу стояла пустая бутылка из-под портвейна – видимо, только что «вмазали» – за этим в садик и зашли. «Кепка» держал в руках их спортивный снаряд.