Кукольных дел мастер - Генри Лайон Олди Страница 38

Еще один человек-костер без чувств валялся неподалеку, едва тлея.

На краю внешнего круга, готова в любой момент рухнуть вниз, в гущу зубастых птиц, паривших у вершины башни, застыла колесница. Древняя, двухколесная, по бортам окованная листами тусклой бронзы. Лошадь кто-то выпряг и отпустил, а может, бросил на поживу крылатой стае.

Здесь, выше облаков, повозка выглядела жалко.

На месте колесничего, прикован к поручням блестящими цепями, обмяк легионер в доспехе. Легкий шлем с алым гребнем сполз воину на нос, до половины закрыв лицо. Когда легионер шевелился, цепи глухо звякали.

Будто смеялись…

На полпути от «я» к «ты»

Ворс на пышущих жаром нитях вздыбился. От его уколов пальцы кукольника испятнала кровь. «Басы» сделались заметно толще. Они превратились в разлохмаченные стальные тросы, по которым бежал высоковольтный ток. Вибрация тросов, словно рокот далеких барабанов, задавала безумный ритм, вынуждая сердце бешено колотиться в груди.

«Давай, Пульчинелло! Просыпайся!»

Можно снять куклу с крючка. Достать из сундука. Вынуть из дорожной сумки. И пойти с ней на сцену: играть. Но уговорить марионетку вспыхнуть? По доброй воле? Невропаст действовал, подчиняясь не законам ремесла, а случайному наитию.

«Вставай!»

Ворс – шерсть на загривке рассерженного кота. Струны – визжащие нервы. Пучки – жгуты мышц, звенящие от чудовищного усилия. Кукла – антис. Кукольник – ловец. На аркане он вытягивает из берлоги зверя, первобытного хищника – оказавшись снаружи, выйдя из спячки, зверь сожрет и ловца, и всех, до кого дотянется когтистой лапой.

Это вы, маэстро? Нет, спасибо, я сам. Лучше возьмите пучок моторика. Пульчинелло еще бежит, но ноги начинают ему отказывать. Надо поддержать. Ага, вижу: шаг выровнялся, дыхание начало восстанавливаться. Хорошо, маэстро. Вы, как обычно, вне конкуренции.

Осталось семь кругов…

Михр, на краю воронки

Голова раскалывалась, словно курсант Сулла, чемпион школы по рукопашному бою, остервенело молотил по ней кулаками. Нет, хуже: проклятый Сулла бесновался внутри головы Гая Октавиана Тумидуса, и вышибить его оттуда было никак невозможно.

Разве что расколоть череп снаружи.

«Отставить, курсант Тумидус! – громыхнул в ушах командирский рык обер-центуриона Пакувия. – Выполнять поставленную задачу!»

Задача? Кажется, он должен противостоять… Кому? Чему?! От попытки сосредоточиться в мозгу взорвалась ручная граната. Рядом с этой вспышкой все предыдущие издевательства Суллы выглядели невинными шалостями. К счастью, в последний момент Тумидус успел поймать за хвост ключевое слово: «граната» – и вцепился в добычу мертвой хваткой.

Ну конечно, никакой это не курсант Сулла. Это газовая граната. С «Ландышем-4»; может быть, с форсированным «Синкопом». Обычного человека, независимо от расы, отключает без вариантов на пару часов.

А как насчет будущего офицера ВКС Помпилии?

Десять дней назад выпускникам предложили пройти курс метаболической модификации – для повышения сопротивляемости к боевым ОВ, сомниферам и нейроколлапсаторам. Предложили, а не приказали. Редкий случай; высокая честь. Разумеется, Гай вызвался добровольцем.

И вот теперь – проверка.

Метамод действует на людей по-разному. Кто-то обретает полную невосприимчивость к психотропам, кто-то – частичную; один остается жив после летальной дозы «Перитана», другой… Должно быть, он все-таки отключился. Но сейчас, пусть с запозданием, организм запустил экстрим-режим, и доброволец Тумидус начал приходить в себя.

«Хватит разлеживаться, курсант! – рявкнул издалека обер-центурион Пакувий. – Ты – боевой гард-легат, или девица-истеричка, которая от любого чиха падает в обморок? Подъём!»

Так он курсант или легат? Ну конечно, легат! Военный советник на Михре. Список тирской делегации, сукин сын Борготта, перестрелка, газовая граната… Веки словно придавили «таблетками» тилонских рудовозов. Из горла рвалось непроизвольное рычание. В мышечные волокна залили свинец.

С третьей попытки Тумидус открыл глаза и сел.

Тридцать лет назад он очнулся через девять минут сорок шесть секунд. Не худший, но и не лучший результат. Сколько прошло времени сейчас? Где он? Тесный бокс, под потолком – узкое окошко, похожее на застекленную щель. Багажный отсек вездехода класса «Дромадер». Руки-ноги связаны кафлоновыми шнурами; руки – за спиной. Ну, это поправимо.

«Хорошо, что у вехденов не нашлось силовых наручников…»

Сгруппировавшись, легат перекатился на спину и отработанным движением завел связанные руки под ягодицы. Секунду передохнув, подтянул колени к животу, изогнулся, хрустнув позвонками, продел ступни между предплечьями… Есть! Освобождение пленников – дело рук самих пленников.

Теперь – путы.

Предусмотрительные боевики не оставили в багажном отсеке ничего. Также они тщательно очистили карманы легата от содержимого. Одно забыли: рот заклеить. Развязывать мудреные узлы зубами Тумидусу было не впервой. Мало кто знает, что кафлон, смоченный слюной, начинает скользить… Разминать конечности после освобождения не пришлось – значит, лежал без сознания недолго.

Легат выглянул в окошко. Метрах в двадцати, на краю дымящейся воронки, спиной к вездеходу, застыл старый знакомый – Лючано Борготта. Чем мерзавец был занят, оставалось загадкой. Мысленно пожелав Борготте упасть в воронку и сломать шею, Тумидус перевел взгляд на вехденов, сгрудившихся рядом.

В стане боевиков царил разлад. Кого-то без церемоний придавили к земле. Двое «спортсменов» держали на мушке лохматого громилу, которого Гай, помнится, едва не сделал кастратом. Ближе к вездеходу ничком валялся бесчувственный крепыш, забытый всеми.

«Отчего бы вам не поубивать друг друга?»

Тумидус попробовал открыть наружную дверь отсека. Дверь не поддалась. Пассажирский салон отделяла от багажника сплошная перегородка. У «Дромадеров» она крепкая, без инструмента не сломать. Что ж, раз багажник нельзя открыть изнутри – значит, придется отпереть его снаружи.

Чужими руками.

Руками раба.

Двадцать метров – пустяк для его клейма. Главное условие соблюдено: все кандидаты в рабство находятся в поле зрения помпилианца. Но для захвата вехдена потребуется время. Даже клеймение варвара не мгновенно, а подавить энергета куда труднее. Со временем туго, надо спешить. Борготта? Нет, только не он!

Кто?

Лежащий ближе прочих крепыш не шевелился. Если он жив… Тумидус расширил зону действия клейма и ощутил слабую пульсацию. Жив! Подарок судьбы. И плевать, что после клеймения в бессознательном состоянии боевик больше никогда не придет в себя, превратясь в витаморта! Легат с удовольствием передушил бы вехденов голыми руками.

«Приступай!» – скомандовал издалека обер-центурион Пакувий.