Кукольных дел мастер - Генри Лайон Олди Страница 37

Старый борец не удержал захвата: соперник взорвался.

– Будьте вы прокляты!

Неизвестно, кого именно проклинал Бижан Трубач. Друзей? Врагов? Судьбу, толкнувшую его на святотатство? Собственный выбор? Кашляя, он зашелся нервным хохотом: музыкант, ополоумевший после виртуозной коды, в ожидании бурных оваций. У ног его, ткнувшись лицом в траву, валялся оглушенный крепыш, предыдущий владелец «Циклона». Смеясь, как буйный клиент психлечебницы, изрыгая безадресные проклятия, Бижан щелкнул переключателем дальности стрельбы – и вскинул дымящийся излучатель, наводя бронебойную пушку на новую цель…

На Лючано Борготту?

На Нейрама Самангана?

Это не имело существенного значения. Замысел перебежчика лег перед всеми, как на ладони. Лидер-антис вехденов, безумный или здравомыслящий, живой или воскресший из мертвых, не должен угодить в руки службы расовой безопасности. Сын не вернется к отцу. Источник успокаивающего излучения уничтожен. Осталось ликвидировать ходячий «нейротранквилизатор», нанятый сатрапом, и выстрелить в антиса. Чтобы, опережая поток убийственных частиц, Нейрам ушел в волну, испепелив все вокруг.

Разумеется, при экстренном «старте» антиса гибель ждала и самого Бижана. Ну и что? Трубач не возражал платить по счетам. У моей девочки дурной характер, у меня ничуть не лучше…

Опытный службезовец, он запамятовал, что ему также противостоят не продавцы воздушных шариков. Выстрелить во второй раз трубачу не дали. На предателя навалились сразу трое, включая Фаруда, вырвали «Циклон», сбили с ног. Рыча диким зверем, Бижан сопротивлялся, щедро раздавая пинки и зуботычины, но силы были неравны. Вскоре бунтаря распластали, как кролика на разделочном столе, прижав к земле руки и ноги.

– Ангра храфстра!.. скати-ре насу!.. в-витуша др-рудж…

Ему осталось лишь выкрикивать грязные ругательства, что Бижан и делал.

Гитарист Заль с опозданием потянулся за лучевиком. Трубач не посвящал друга в тайные замыслы, желая уберечь от участи барабанщика Гива или смертного приговора трибунала. Но сейчас жест гитариста свидетельствовал против него. На «йети» мигом уставились стволы, готовые разить без пощады, и Хушенг-младший с гаденькой ухмылкой отобрал у Заля оружие.

– На суде скажешь, – хмыкнул он, – что хотел убить предателя. Нервы, мол, не выдержали. Думаю, зачтут как смягчающее. А пока стой смирно…

Сжав кулаки до белого хруста, Заль остался на месте.

– Заканчивайте, Борготта! – хрипя от злобы, крикнул Фаруд. – Пора уносить ноги!

– Еще немного. Пусть он выберется из воронки.

Лючано сам себе удивился: голос не дрогнул, прозвучав спокойно и ровно. «Смертнику бояться нечего. Все мы умрем, рано или поздно. Не так уж важно – когда. Важно – как. Прощай, Бижан. Спасибо за попытку. Я – плохой стрелок; я попробую иначе. Нейрам Саманган, голубоглазый Пульчинелло, ты согласен на мою помощь?»

Он потянулся вперед, нащупывая знакомые пучки.

Волнующее предвкушение окатило кукольника с головы до пят, как летний дождь – мальчишку, бегущего по улице за прытким обручем. Часть яркого чувства он готов был по справедливости разделить с флуктуацией. Пенетратор словно подталкивал человека:

«Давай, смелее! Зря, что ли, я вел тебя к этой яме?»

Да, «огрызок», ты прав. Уж лучше так, напоследок подарив свободу бедняге-Нейраму, великану, павшему жертвой заговора лилипутов, чем сгореть впустую, рассыпавшись бессильными искрами, подобно офицеру-артиллеристу на «Горлице». Я уже делал это однажды: на изуродованном корабле, в окружении стаи фагов. Звездный час, прерванный обстоятельствами. Мелочь, пустяк! – мне не хотелось гореть.

Мне и сейчас не хочется.

Синьоры и синьориты, начинаем сегодняшний бенефис.

Все сборы в пользу артиста…

Их снова было трое.

Лючано-1, застыв на полпути от «я» к «ты», с уверенностью профессионала взялся за пучок «антических» нитей. Натянутые, вибрирующие от напряжения, уходя в глубины естества куклы, нити не просто мерцали, как прежде. Они светились ярче фар надвигающегося экспресса. Они больно обжигали при касании. Жужжали, подобно оголенным проводам под напряжением. Струны адской виолончели грозили уничтожить смычок.

Ничего, потерпим.

Что скажешь, Пульчинелло, если я чуть-чуть поглажу тебя «против шерсти»?

Лючано-2 стоял на вершине исполинской Башни Молчания. Разорвав дымящийся покров облаков, похожих на груду палой листвы, куда лентяй-дворник бросил зажженную спичку, башня возносилась на неимоверную высоту. Клочья сизого дыма униженно припадали к подножью колосса. Статуя антиса лежала в груде обугленных досок, содранных с носилок еще во время катастрофы на «Нейраме». Положение статуи изменилось: казалось, антис хотел сесть, но не сумел.

Хорошо, что топливо сохранилось.

Будет проще.

Лючано-3 воздвигся на краю воронки, словно тенор-премьер – на краю оркестровой ямы, и смотрел, как накручивает спираль Нейрам Саманган. Антис запыхался, мощная грудь тяжело вздымалась. Ни разу не оступавшийся в прошлой жизни, Нейрам то и дело оскальзывался, но скорости не сбавлял. Напротив, складывалось впечатление, что он начинает финишный спурт – корабль, берущий разгон для РПТ-маневра.

До края ему оставалось всего ничего.

Девять кругов бега.