Тень Альбиона - Андрэ Нортон Страница 38

— Исчез? — мгновенно насторожился Уэссекс. — Или умер?

— Если вам так угодно, можете говорить «умер», — послушно согласился Костюшко, — но четыре дня назад он был жив и вместе с какими-то услужливыми джентльменами отправился прогуляться под луной по дороге на Норфолк. Наш человек не получал приказа удерживать Сен-Лазара в лоне матери-Англии и потому позволил ему уйти…

— Но это чрезвычайно странно для такого человека, как он, — заметил Уэссекс. — А контрабандисты равно способны и перевезти пассажира через Ла-Манш, и выбросить его посреди пролива. Адмиралтейство наверняка переправило бы Сен-Лазара на континент, если бы он попросил.

При том условии, конечно, что сочло бы дело Сен-Лазара достойным стольких усилий.

— А значит, мы можем предположить, что дражайший Виктор не обращался с подобной просьбой, — подытожил Костюшко. — Но почему? Верные товарищи, природные союзники… У Англии есть все причины стремиться помочь Сен-Лазару в его увлечениях.

— Полагаю, месье Корде не смог пролить свет на эту загадку? — вежливо поинтересовался Уэссекс.

Костюшко скривился.

— Мы были весьма настойчивы, но наш друг Гамбит, похоже, не слишком рвется отвечать.

Он пожал плечами.

— Думаю, лорду Мисбоурну стоит спросить у Талейрана, не хочет ли тот получить своего парня обратно — или отослать его обратно в колонии; это выведет его из игры на тот срок, какой потребуется на дорогу до Луизианы. В колониях, конечно, господствуют роялистские настроения, и королевский губернатор вряд ли станет сотрудничать с одним из санкюлотов. А молодой господин Гамбит вряд ли будет настолько предан тем, кто ему платит, когда ему придется играть роль бедствующего путешественника.

— А губернатор окажется в незавидном положении мятежника, выступившего против их так называемого императора, но зато сохранит хорошие отношения с Англией, — закончил за собеседника Уэссекс. — Да, это, пожалуй, будет по-своему забавно — заставить Гамбита Корде проделать весь этот путь.

— Но это уже не наше дело, — напомнил ему Костюшко. Но по рассеянному тону друга герцог понял, что Костюшко, как и сам Уэссекс, поглощен загадкой, которая, возможно, оказалась настолько важной, что заставила Сен-Лазара вернуться во Францию — туда, где любой человек мог оказаться его врагом и где его поимка могла стать чрезвычайно прибыльным делом. Что за сведения он мог получить от роялистской группировки, с которой был связан, — и, кстати, даже не поделиться ими — чтобы они толкнули его на тайное бегство?

— Но мне пора вернуться к своим делам — я должен сообщить одной даме, что покидаю ее ради другой, — провокационным тоном объявил Костюшко. — И еще собраться, и заглянуть в любимые притоны, прежде чем отплыть на «Старательном».

Он осушил свой бокал, встал и с ленивой грацией подобрал перчатки, шляпу и трость.

— Во всяком случае, вы можете утешаться сознанием того факта, что за все то время, что я буду страдать, растянувшись под мачтой, и поневоле являть собою образец добродетели, может так и не произойти ничего интересного.

— Верно, — согласился Уэссекс и тоже встал, чтобы проводить товарища. — Веселье начнется после прибытия принцессы Стефании, когда король Генрих примется убеждать Джейми встретить свою невесту надлежащим образом.

Но две недели спустя, когда Уэссекс предстал перед королем Генрихом, ему было не до размышлений о чувствах венценосного родителя.

Уэссекс умудрился напрочь позабыть о том, что он обещал вдовствующей герцогине Уэссекской присутствовать на балу, который она давала этим вечером в Херриард-хаусе в честь несколько запоздалого представления маркизы Роксбари ко двору. Но когда герцог, к несчастью своему, вспомнил об этом интересном факте — с помощью Этелинга, пожелавшего узнать, что его милость изволит надеть, бальный костюм или мундир, — то уже не мог выбросить его из головы ни на минуту. Уэссекс провел утро за своим столом, на Бонд-стрит (членам «Белой Башни» приходилось читать массу всяческих депеш и посланий — не меньше, чем всем прочим политикам, — а Мисбоурн очень не любил, когда столь щекотливые материалы выносились за пределы отведенного помещения), а день — у Уайта; но вечером, когда начали сгущаться сумерки, герцог вернулся в свои апартаменты в Олбани, дабы переодеться, и направился в Сент-Джеймсский дворец.

Герцога сразу же проводили к королю, но это никого не удивило, поскольку все знали, что его величество часто советуется с Уэссексом по вопросам, касающимся военных дел. И это вполне соответствовало действительности; примерно три четверти часа двое мужчин, монарх и его подданный, обсуждали, как лучше наладить снабжение войск, находящихся за морем, с учетом того, что море кишело неугомонными военными кораблями противника; как решать некоторые щекотливые ситуации, возникающие из-за чрезмерного количества королей, эрцгерцогов и принцев, присутствующих в действующей армии, и что делать с печально известной ненадежностью нерегулярных войск, которые скорее мешали, чем помогали армии лорда Уэллесли, действовавшей в Испании.

— Ваш юный друг, Костюшко, успешно добрался до Копенгагена, — сказал король Генрих, — и обнаружил, что там все обстоит именно так, как я и ожидал.

Конечно же, Костюшко поплыл на «Старательном» не в роли матроса — равно как и не под собственным именем, ибо что там было делать Илье Костюшко, бывшему офицеру конной гвардии его величества короля Польского, очаровательному повесе, питающему слабость к неподходящему обществу? Подобная характеристика лишала его возможности примкнуть к свите принцессы Стефании — или, точнее, подобного шалопая вообще не стали бы привлекать к столь важному делу. Уэссекс не сомневался, что Костюшко нацепил на себя какую-либо из полудюжины личин, позволяющих ему находиться на борту военного корабля, а стоит кораблю войти в порт, как эта маска спадет и будет заменена другой, более подходящей для действий в Дании.

— И как же, сир? — вежливо поинтересовался Уэссекс, хотя врожденная осторожность подсказывала ему, что его величество постепенно подводит разговор к той теме, ради которой, собственно, он и вызвал Уэссекса на сегодняшнее совещание.

— О, беспорядок и постоянные проволочки — французский посол, этот ренегат Сен-Жермен, конечно же, делает все, что только в его силах, чтобы удержать принца-регента от заключения договора. Но сэр Джон — прекрасный дипломат. Я абсолютно уверен, что он сумеет обойти все препятствия, и потому полагаю, что конвой выйдет в море лишь с небольшим запозданием. И это напоминает мне о деле, которое я особенно хотел обсудить с вами, Уэссекс.

Тревога до предела обострила все чувства Уэссекса, но герцог приложил все усилия, чтобы не выказать перед королем своих опасений.

— Как вам известно, принц Джейми… возможно, не до конца примирился с прибытием принцессы Стефании, — со странной нерешительностью произнес король.

Уэссекс напрягся. Все знали, что принц Джейми не желает этого брака, но делать это предметом всеобщих пересудов вовсе не стоило.