Джульетта - Энн Фортье Страница 38

- Мессир Ромео, к вам гости!

Ромео, наконец, встал; мышцы болели от долгих часов, проведенных без движения и сна.

- Кто?

С другой стороны ответили почтительной скороговоркой:

- Брат Лоренцо и брат Бернардо. Они говорят, у них важные новости, и просят приватной аудиенции.

Упоминание о спутнике Джульетты - или это редкое совпадение? - заставило Ромео отодвинуть засов. На галерее у его комнаты стояли слуга и два монаха в рясах с капюшонами, а внизу, во дворе, еще несколько слуг с любопытством пытались разглядеть, кто это убедил молодого господина открыть, наконец, дверь своей комнаты.

- Входите! - Он пропустил монахов в дверь. - Стефано, - посмотрел он на слугу пристальным, непрощающим взглядом, - отцу об этом говорить не надо.

Монахи не без робости вошли в комнату. Лучи утреннего солнца проникали через открытую балконную дверь, освещая несмятую кровать и тарелку жареной рыбы, к которой Ромео не прикоснулся. Рядом с ней на столе лежал меч.

- Простите наше вторжение в столь ранний час, - сказал брат Лоренцо, убедившись, что дверь плотно прикрыта. - Но мы не могли ждать…

Больше он ничего не успел сказать: второй монах шагнул вперед и откинул капюшон рясы, открыв на редкость сложную прическу. Не с собратом-чернецом пришел сегодня брат Лоренцо во дворец Марескотти. В грубой монашеской рясе Джульетта казалась еще прекраснее. Щеки ее горели от волнения.

- Пожалуйста, скажи мне, - начала она, - ты еще не сделал… это?

Взволнованный встречей, Ромео пристыжено отвел глаза:

- Нет, пока еще нет.

- Хвала небесам! - с облегчением воскликнула Джульетта, молитвенно сложив руки. - Я пришла извиниться и умолять тебя забыть, что я просила о такой ужасной услуге.

В душе Ромео затеплилась надежда.

- Ты уже не хочешь, чтобы он умер?

Джульетта нахмурилась.

- С каждым биением моего сердца я все сильнее хочу видеть его мертвым, но не ценой такой жертвы! С моей стороны было неправильно и очень эгоистично брать тебя в заложники моего горя. Сможешь ли ты простить меня? - Она заглянула в самую глубину его глаз, и когда он не сразу ответил, ее губы задрожали: - Прости меня, умоляю!

И тут, в первый раз за много дней, Ромео улыбнулся:

- Нет.

- Нет? - Голубые глаза потемнели, как небо перед грозой. Джульетта отступила на шаг. - Это весьма нелюбезно!

- Нет, - настаивал Ромео, дразня ее. - Я не прощу тебя, потому что ты обещала мне королевскую награду, а теперь нарушаешь слово.

- Неправда! - задохнулась от обиды Джульетта. - Я спасаю тебе жизнь!

- Да ты меня еще и оскорбляешь, - стукнул в грудь кулаком Ромео, - подозрением, что я не способен выйти победителем в этой дуэли. Женщина! Ты играешь с моей честью как кошка с мышью! Укусишь - и смотришь, как она, хромая, ищет спасения!

- Ах, ты… - Джульетта сузила глаза. - Это ты со мной играешь! Я не говорю, что ты падешь от руки Салимбени, но тебе же никогда не простят убийства! А это, - она отвела глаза, все еще расстроенная, - по-моему, позор.

Ромео смотрел на ее презрительный профиль с огромным интересом. Убедившись, что она твердо решила стоять на своем, он обратился к брату Лоренцо:

- Прошу тебя, оставь нас на минуту.

Монах насупился, но Джульетта не возражала и он не смел отказать. Кивнув, он вышел на балкон и честно повернулся спиной.

- Давай-ка выясним, - начал Ромео так тихо, что лишь Джульетта могла разобрать его слова, - почему будет позором, если я умру.

Она глубоко, но раздраженно втянула воздух.

- Ты спас мне жизнь.

- И все, что попросил взамен, - это стать твоим рыцарем.

- Что проку в рыцаре без головы?

Ромео улыбнулся и сделал шаг к ней.

- Уверяю тебя, пока ты рядом, нет никаких оснований для подобных страхов.

- Даешь мне в этом слово? - Джульетта посмотрела ему в глаза. - Обещай, что не будешь пытаться вызвать Салимбени!

- Похоже, ты просишь меня о второй услуге, - заключил Ромео, очень довольный переменой. - И на этот раз более трудной, чем первая. Но я буду великодушен - моя цена остается прежней.

У Джульетты приоткрылся ротик.

- Твоя цена?

- Ну, моя награда, назови как хочешь. Я ее не меняю.

- Ах ты, негодяй! - прошипела Джульетта, пытаясь скрыть улыбку. - Я пришла освободить тебя от смертельного обета, а ты все равно намерен похитить мою добродетель?

Ромео ухмыльнулся:

- Один поцелуй не нанесет урон твоей добродетели.

Она выпрямилась, словно пытаясь сбросить его чары:

- Это смотря кто поцелует. Боюсь, твой поцелуй в одно мгновение заставит меня расстаться с шестнадцатилетними сбережениями.

- Что проку в сбережениях, если их не тратить?

Ромео уже готов был торжествовать победу, когда громкий кашель с балкона заставил Джульетту отскочить.

- Терпение, Лоренцо, - строго сказала она. - Мы скоро пойдем.

- Ваша тетушка уже теряется в догадках, - отозвался монах, - какая исповедь может занимать столько времени.

- Еще минуту! - Джульетта с огорченным видом повернулась к Ромео. - Я должна идти.

- Исповедуйся мне, - шепнул Ромео, взяв ее за руки. - И я дам тебе благословение, которое никогда не исчезнет.

- Края твоей чаши смазаны медом, - отозвалась Джульетта, позволяя притянуть себя ближе. - Какой же страшный яд таится в ней на дне?

- Если это яд, он убьет нас обоих.

- О Боже… Ты, должно быть, действительно любишь меня, если готов скорее умереть, чем провести жизнь подле другой женщины.

- Это так. - Он заключил ее в кольцо объятий. - Поцелуй меня, или я непременно умру.

- Как, опять? Для дважды обреченного ты что-то слишком живой!

С балкона снова донесся шум, но на этот раз Джульетта не двинулась с места.

- Терпение, Лоренцо! Умоляю вас!

- Возможно, мой яд, - сказал Ромео, поворачивая ее голову к себе и не давая отвернуться, - потерял свою силу.

- Мне, правда, пора…

Как птица камнем падает на добычу и уносит рожденную ползать тварь в райские выси, так Ромео сорвал поцелуй с ее губ, прежде чем они снова ускользнули от него. Застряв где-то между херувимами и чертями, его дичь перестала брыкаться, и тогда он широко расправил крылья и позволил поднявшемуся ветру нести их по небу, пока даже хищник не забыл о возвращении домой.

Так за одно объятие Ромео познал уверенность, недоступную, как он считал прежде, никому, даже обладателям всех семи добродетелей. Какими бы ни были его намерения сразу после того, как он узнал, что девушка в гробу жива, неясными даже ему самому, теперь он верил, что сказанные в мастерской слова оказались пророческими: пока Джульетта в его объятиях, других женщин - ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем - для него не существует.