Огненная сага - Бернхард Хеннен Страница 38

– У меня много обязанностей, – явно уязвленный, ответил капитан. – Почти половина моих людей на службе, чтобы следить за крышами города. Но нас мало. – Он пожал плечами. – А Далия не маленький город.

– Есть ли вообще след? Или вы так заняты этим моряком, что не можете привести мне предполагаемого Человека-ворона?

– Он был убит в моем городе. Я отыщу его убийцу или убийц.

– А воры больше не в счет? – продолжил критиковать капитана Нандус. – Этот моряк был хулиганом. Думаете, многие будут проливать по нему слезы? Займитесь важными делами. От него столько же толку, как и от контрабандистов, которых мы колесовали.

Лоренцо вызывающе посмотрел на него:

– Думаю, у нас весьма разные представления о справедливости.

«Я ошибся в этом человеке», – подумал Нандус. Он был одним из наибольших сторонников его назначения. До присвоения ему звания капитана стражи о Лоренцо Долендо никто даже не слышал. Полный, низкого роста, он производил впечатление неженки и предположительно выпивал больше, чем стоило. От него нельзя было ожидать гнева, лишь послушания. И тут вдруг…

– Я спрошу у сына, что он знает о моряке. Как бы там ни было, мне кажется, что прошлыми ночами он был занят именно его поисками.

– Смог бы он перерезать человеку горло?

До сегодняшнего дня Нандус без колебаний ответил бы отрицательно на этот вопрос. Но Милан изменился… Возможно, в этом была виновата какая-то женщина?

– Я не верю, что он способен на хладнокровное убийство. Но если на него нападут, он сможет защитить себя. Правда, он не носит меч. – Верховный священник заметил, что Лоренцо взглянул на оружие у него на боку. – Или даже кинжал.

– Полагаю, если бы я попросил вас показать мне свой меч, вы бы отказались.

Нандус обнажил меч. Кончик оружия со свистом пролетел мимо носа капитана, затем священник положил меч рядом с мертвецом на телегу.

– Что вы ищете, капитан? Пятна крови? Любой уважающий себя воин очистит меч, прежде чем засунуть его в ножны. Остатки крови могут привести к тому, что сталь и кожа слипнутся. В таком случае может пройти не одно мгновение, прежде чем удастся вытащить меч. Те, кто не ухаживает за своим оружием, умирают молодыми.

Лоренцо проигнорировал его слова и внимательнейшим образом изучил меч, который сопровождал Нандуса во многих битвах.

– Чистый, – наконец произнес он. – Но теперь-то я знаю, что это не имеет значения.

– Вы же не можете всерьез полагать, что я или мой сын убили этого парня? – Нандус постарался сменить тон. Было бы неразумно поссориться с капитаном.

– Вы и ваш сын – единственные, кто знал об этом человеке. Для всех остальных он как будто и не существовал. Нет ни места, где он спал, ни места, где он ел. А ведь у него довольно заметная внешность, – с отчаянием в голосе произнес Лоренцо.

Верховный священник положил руку ему на плечо.

– Не каждую загадку удается отгадать. Вы честно попытались, и это все, что имеет значение.

Капитан сердито покачал головой:

– Не в том случае, когда речь идет о мертвом человеке. Я не могу просто сдаться. То же самое и с вашим Человеком-вороном.

– То есть след все же есть? – нетерпеливо спросил Нандус.

– Двое моих людей рассказывали о белых тенях, которые они видели на крышах.

– Белых тенях? Мне кажется, у вас в отряде есть поэты, Лоренцо.

Капитан грустно улыбнулся:

– У меня есть идиоты и герои, продажные негодяи, пьяницы и бездельники, драчуны, клятвопреступники и трусы, но поэтов среди них точно нет. Поэтому я всерьез воспринимаю их слова.

– Могу ли я сопровождать ваших людей на крышах в ближайшие дни?

– Разве вы уже оправились от падения, верховный священник?

– Я поправлюсь, когда будет найден и казнен вор серебряного диска. А он наверняка вернется, поскольку знает, что украл не тот диск.

Лоренцо посмотрел на него неприятным пронизывающим взглядом, как будто он был убежден, что если подождет достаточно долго, то маска спадет.

– Нужно ли мне знать что-то о Человеке-вороне? – наконец спросил капитан. – Знаете ли вы его, как и моряка?

Нандус презрительно фыркнул:

– Человек-ворон существует лишь в сказках. А настоящего вора я, разумеется, не знаю!

– Две большие конторы были взломаны, в них украли серебро… – Капитан засунул большие пальцы за пояс, который казался неуместным вокруг его выпуклых бедер. – И я думаю, что таких краж было больше, но наши торговцы неохотно сообщают о них. Кто доверится торговому дому, который не в состоянии защитить хранимые в нем сокровища? – Невысокий толстяк сдвинул брови. – Воры обычно забирают все ценное, что могут унести. Только Человек-ворон может украсть лишь серебро и пренебречь золотом во взломанном сундуке… Верховный священник, что происходит в городе? Если вы что-то знаете, каким бы нелепым это ни казалось, скажите мне!

– Кто-то пытается извлечь выгоду из легенды о Человеке-вороне…

– Но почему? Что вор получит от этого?

– Отчаяние. Человек-ворон может появиться везде, где есть тень. Только тот, кто держит помещение постоянно освещенным, защищен от него ночью. Кто может зажечь так много свечей? Богачи… Но зажгут ли они море огня в конторах, полных бухгалтерских книг? Тот, кто считает, что все равно не сможет защитить себя, становится неосторожным. Мечта любого вора.

– Нет. – Лоренцо с серьезным видом покачал головой. – Все не может быть так просто. Сегодня после обеда стало известно о пропаже маленького мальчика. Обычный вор не зашел бы так далеко и не стал бы похищать ребенка, лишь бы создать впечатление, что это дело рук Человека-ворона.

ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ, 25-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА УРОЖАЯ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Милан отвернулся от окна. Что обсуждали его отец и капитан стражи? И кто лежал на телеге? Мертвец? Ему удалось лишь на мгновение взглянуть на мужчину, так как эти двое закрывали ему вид.

Сегодня отец запер его в комнате уже после полуденного занятия по фехтованию. Как будто это могло удержать его!

Смирившись, Милан отвернулся от окна и устало сел на кровать. Он не мог откинуться назад, так как тут же заснул бы. Но, возможно, это было бы самым умным решением. Просто заснуть.

После того как Нок отправила его домой, он бесцельно бродил по переулкам у порта до рассвета, пойманный между сном и бодрствованием и исполненный ярости, которую раньше еще никогда не ощущал. Как она могла так просто отпустить его после семи ночей, проведенных вместе? Неужели все, что произошло между ними, не имело будущего? Милан подумал о своем вранье, о моряке, которого выдумал, чтобы оправдать свои ночные вылазки.

Гнев тех ранних часов прошел. Теперь он просто чувствовал себя опустошенным. Его жизнь не имела цели. Нок даже не взглянула на его стихотворение. Когда Милан уходил, драгоценный свиток пергамента все еще лежал неразвернутым рядом с их постелью.