Детективы-практиканты - Элла Рэйн Страница 37

— Видана, я появилась извиниться, — промолвила Тария. — Альбер мне рассказал о том вопросе, что ты ему задала. Он так возмутился, а потом обдумав, все понял, что ты права: прежде чем что-то воплощать в жизнь, неплохо для начала себя на чужое место поставить. Однако от идеи леди Амилен мой супруг отказываться не желает, считает, что мальчикам нужен отец, и он его готов заменить.

— Тария, мечтать не вредно, но детей я никому не отдам, тут без вариантов, — ответила я, попивая ромашковый чай. — Да, я знаю, Альбер любил брата, но есть большое сомнение, что Ольгерду понравилась бы идея забрать наших малышей у меня.

— Я на твой стороне, но как решить этот вопрос, чтобы леди Амилен прекратила изводить Альбера? Самое обидное, она даже не вспоминает о том, что у нее скоро родится внучка и не одна — Генриетта родит через месяц после меня.

— А вы малышку назовите в честь бабушки и ее крестной сделайте, — посоветовала Ребекка, — и тут хочешь — не хочешь, а деваться будет некуда. Тария, не переживай, появится малышка, и будет она рада и счастлива, вот увидишь.

— Спасибо, я отправлюсь домой, а то меня потеряют, и Альберт прилетит, не хочу, чтобы вы ссорились, — поведала Тария. Поднявшись, попрощалась, а создав переход, исчезла в нем.

* * *

В выходной день сразу после завтрака за нами с Ребеккой зашли Шерлос, Веспасиан и леди Калерия, и мы отправились в императорский музей на выставку женских портретов, где у входа нас уже поджидали Гвен с Кирикой и Локидс с Тамилой.

Императорский музей представлял собой большой трехэтажный особняк, построенный на деньги прадеда покойного императора Птолемея VI. Большие залы, высокие потолки, белые стены, на которых висели картины, и мраморные полы. Посредине каждого зала стояли деревянные диваны, чтобы посетители могли, отдыхая, полюбоваться произведениями искусства. Как рассказала Тамила, вызвавшись быть нашим экскурсоводом, этот музей является одним из самых знаменитых в мире, и потому посетителей в нем всегда много. Люди, прибывавшие в империю по делам службы или в гости, обязательно посещали музей, но чтобы осмотреть все его экспонаты, нужно было лет двадцать пять, так много произведений хранилось в запасниках.

Мы ходили по выставочным залам, останавливаясь то у одной, то у другой картины, рассматривая женские образы давно прошедших дней. В выходной день народу было не просто много, а очень много, слышались голоса детей, которых привели с собой родители.

— Тебе нравится? — рядом появилась Тамила и взяла меня под руку. — Ты так увлеклась, со стороны могло показаться, что моя сестренка — истинный ценитель женских портретов.

— Я все больше открываю для себя мир: одно дело рассматривать картины в книге, пусть и прекрасно изданной, сидя в библиотеке Академии, а совсем другое, когда стоишь перед настоящим произведением автора и ощущаешь энергию, идущую от него, — задумчиво поведала я.

— Кто тебе больше всех понравился? — улыбается она. — О ком рассказать?

— Какая удивительная леди, — произнесла я, мы остановились у картины «Дама с горностаем», — ты знаешь ее историю?

— Да, прелестная женщина, — согласилась Тамила, — о ней известно не много, но кое-что рассказать могу. Ее звали Чечилия Галлерани, родилась девушка в благородной семье и, видимо, была очень хороша еще в детском возрасте, потому что в десять лет была заключена помолвка. По неизвестной причине, когда ей исполнилось четырнадцать лет, помолвка была расторгнута, и девушку отправили в монастырь. Прожив в нем совсем не долго, она познакомилась с герцогом Людовико Сфорца, и завязался роман, его последствием стала беременность Чечилии и переезд в замок герцога. Однако это, естественно, не понравилось невесте герцога, он должен был вступить в династический брак, и тогда после рождения малыша герцог забрал сына себе, а Чечилию выдал замуж за обедневшего представителя благородной семьи. Она родила мужу четырех сыновей, и в ее доме был литературный салон, первый в королевстве, где любили бывать писатели, поэты и образованные люди своего времени. И все было бы хорошо, но случилась война, супруг Чечилии погиб, она потеряла состояние и имение. Самое удивительное — ее приютила в своем доме родная сестра жены герцога Сфорца, а когда закончилась война, Чечилии вернули имение, в котором она жила до своей смерти.

— Знаешь, а я почему-то не удивлена, — вырвалось у меня, — ее глаза — а как мы знаем, они являются зеркалом души, — говорят о том, что Чечилия была доброй и миролюбивой леди, посмотри внимательно, она как будто выше страстей человеческих.

— Видюша, ты начинающий философ, — рассмеялась сестренка, — пойдем дальше, а философия — неженское дело, оставь ее нашим лордам.

В следующем зале мы увидели леди Виолу с Элизой и Германом, они стояли у картины с изображением амазонок и чем-то негромко спорили.

— Элиза хорошо рисует, — произнесла Тамила, когда мы перешли в другой зал, где на стенах висели картины с изображением эльфийских красавиц на фоне диковинных цветов, — не удивлюсь, если, вернувшись с выставки, она возьмется за кисть.

Бабушки Ребекка и Калерия, взявшись под ручку, ходили по залам, останавливаясь то перед одной картиной, то перед другой, и леди Калерия что-то поясняла старшей сестре — у них и разница-то была минут пятнадцать — все, что знала, а та с благодарной улыбкой слушала ее рассказ.

Гвен и Кирика давно ушли вперед, а Шерлос и Локидс с Веспасином остались в зале, где были развешены картины военных баталий.

— Я тебе не говорила, не успела, — улыбнулась Тамила, взглянув на меня, — бабушка Локидса, леди Виргиния, она предложила — и моя бабушка согласилась — в общем, пока практика, чтобы не летать каждый день к родным, живу в столице в доме леди Виргинии. Так получилось, я ее совершенно нечаянно бабушкой назвала, как она обрадовалась и попросила так ее и звать.

— Солнышко, как же я рада за тебя, — прошептала я, погладив сестренку по руке, — конечно, бабушка, кто же еще. И еще, она очень мудрая и умная леди, учись всему, чему только можно.

— Видана, ты рада, что занимаешься расследованиями? — спросила Тамила. — Леди Виргиния каждый день вызывает принца Птолемея, он уже смеется и говорит: «Бабушка, успокойся, у Тримееров это идет от Армана, все сыщики, ничего поделать нельзя». Как она плакала, когда умер лорд Герний, и знаешь, его сын очень жестокий человек, он даже не остался на поминки, а сразу улетел в Королевство Тюльпанов. С ним только император и принц Птолемей успели пообщаться, больше его никто не видел.

— Сестренка, у всех своя боль, у лорда Гиена такая, что ничьи соболезнования не помогут, может, потому он и решил не оставаться на поминках, — только и сказала я.

— Знаешь, леди Виргиния сказала, что лорд Гиен мягкий человек и очень добрый, а отец слишком многого хотел от него, сын был не в состоянии соответствовать его требованиям и становился все более закрытым, — поведала Тамила. — Хотя, как я поняла, коварства там не занимать, как и умения манипулировать людьми.

— Ну, родная моя, у него высококлассные учителя, — сказала я, и мы закрыли эту тему, приступив к осмотру следующего зала, где висели картины из северной империи.