Обитаемый остров - Борис Стругацкий Страница 37

– Это не ПБЗ, – сказал Доктор. – Это наше проклятие.Они изобрели излучение, при помощи которого создали понятие о выродке.Большинство людей – вот и вы, например, – не замечают этого излучения, словнобы его и нет. А несчастное меньшинство из-за каких-то особенностей своегоорганизма испытывают при облучении адские боли. Некоторые из нас – такихединицы – могут терпеть эту боль, другие не выдерживают, кричат, третьи теряютсознание, а четвертые сходят с ума и умирают… А башни – это непротивобаллистическая защита, такой защиты вообще не существует, она не нужна,потому что ни Хонти, ни Пандея не имеют баллистических снарядов и авиации… имвообще не до этого, там уже четвертый год идет гражданская война… Так вот, этибашни – это излучатели. Они включаются два раза в сутки по всей стране – и насотлавливают, пока мы валяемся беспомощные от боли. Плюс еще установкилокального действия на патрульных автомобилях… плюс самоходные излучатели… плюснерегулярные лучевые удары по ночам… Нам негде укрыться, экранов не существует,мы сходим с ума, стреляемся, делаем глупости от отчаяния, вымираем…

Доктор замолчал, схватил кружку и залпом осушил ее. Потом онпринялся яростно раскуривать свою трубку, лицо у него подергивалось.

– Да-а, жили – не тужили, – с тоской сказал Лесник. –Гады, – добавил он, помолчав.

– Ему это бессмысленно рассказывать, – сказал вдругМемо. – Он же не знает, что это такое. Он понятия не имеет, что это значит –ждать каждый день очередного сеанса…

– Хорошо, – сказал широкоплечий. – Не имеет понятия –значит, и говорить не о чем. Птица высказалась за него. Кто еще – за и против?

Лесник открыл было рот, но Орди опередила его.

– Я хочу объяснить, почему я – за. Во-первых, я емуверю. Это я уже говорила, и это может быть, не так важно, это касается толькоменя. Но этот человек обладает способностями, которые могут быть полезны всем.Он умеет заживлять не только свои, но и чужие раны… Гораздо лучше вас, Доктор,не в обиду вам будет сказано…

– Какой я доктор, – сказал Доктор. – Я так – судебнаямедицина…

– Но это еще не все, – продолжала Орди. – Он умеетснимать боль.

– Как это? – спросил Лесник.

– Я не знаю, как он это делает. Он массирует виски,шепчет что-то, и боль проходит. Меня дважды схватывало у матери, и оба раза онмне помог. В первый раз не очень, но все-таки я не потеряла сознания, какобычно. А во второй раз боли не было совсем…

И сразу все переменилось. Только что они были судьями,только что они решали, как им казалось, вопрос его жизни и смерти, а теперьсудьи исчезли, и остались измученные обреченные люди, которые вдруг ощутилинадежду. Они смотрели на него, будто ждали, что он вот сейчас, немедленноснимет с них кошмар, терзавший их ежеминутно, каждый день и каждую ночь многолет подряд… Ну что же, подумал Максим, здесь я по крайней мере буду нужен недля того, чтобы убивать, а для того, чтобы лечить… Но почему-то эта мысль недоставила ему никакого удовлетворения. Башни, думал он. Какая гадость… Это женадо было придумать. Надо быть сумасшедшим, надо быть садистом, чтобы этопридумать…

– Вы действительно это умеете? – спросил Доктор.

– Что?

– Снимать боль…

– Снимать боль… Да.

– Как?

– Я не могу вам объяснить. У меня не хватит слов, а увас не хватит знаний… Я не понимаю, разве у вас нет лекарств, каких-нибудьболезащитных препаратов?

– От этого не помогают никакие лекарства. Разве что всмертельной дозе.

– Слушайте, – сказал Максим. – Я, конечно, готовснимать боль… я постараюсь… Но это же не выход! Надо искать какое-нибудьмассовое средство… У вас есть химики?

– У нас все есть, – сказал широкоплечий, – но этозадача не решается, Мак. Если бы она решалась, государственный прокурор немучался бы от боли, как и мы. Уж он-то раздобыл бы лекарство. А сейчас он передкаждым регулярным сеансом напивается и парится в горячей ванне.

– Государственный прокурор – выродок? – спросил Максимозадаченно.

– По слухам, – сказал широкоплечий сухо. – Но мыотвлеклись. Птица, ты закончила? Кто хочет еще?

– Погоди, Генерал, – сказал Лесник. – Это что жеполучается? Это же получается, что он наш благодетель? Ты и у меня можешь больснимать?… Да ведь этому человеку цены нет, я его из подвала не выпущу, у меняже, извиняюсь, такие боли, что терпеть невозможно… А может быть, он и порошкивыдумает? Ведь выдумаешь, а?… Нет, господа мои, товарищи, такого человека надоберечь…

– То-есть, ты – за, – сказал Генерал.

– То-есть, я так – за, что ежели кто его тронет…

– Понятно. Вы, Доктор?

– Я был бы «за» и без этого, – проворчал Доктор,попыхивая трубкой. – У меня такое же впечатление, как у Птицы. Пока он еще ненаш, но он станет нашим, иначе быть не может. Им он во всяком случае никак неподходит. Слишком умен.

– Хорошо, – сказал Генерал. – Вы, Копыто?

– Я – за, – сказал Мемо. – Полезный человек.

– Ну что же, сказал Генерал. – Я тоже – за. Очень радза вас, Мак. Вы – симпатичный парень, и мне было бы жалко убивать вас… – Онпосмотрел на часы. – Давайте поедим, – сказал он. – Скоро сеанс, и Мак покажетнам свое искусство. Налейте ему пива, Лесник, и давайте на стол ваш хваленыйсыр… Копыто, ступайте и подмените Зеленого – он не ел с утра.