Сад сломленных душ - Жоржия Кальдера Страница 37

– У меня… есть для тебя пациентка, – сообщил Верлен, подходя к своей спальне.

– Пациентка? – переспросил удивленный до крайности Гефест.

Сводный брат медленно открыл дверь и жестом пригласил посетителя входить первым.

Гефест не торопясь прошел в комнату и заметил на кровати, у стены, маленькую женскую фигурку, накрытую одеялом. Какая-то темноволосая девица, на вид очень худая и хрупкая. Похоже, она спала.

– Кто эта человеческая девушка? – озадаченно прошептал Гефест. – Это… твоя любовница?

– Разумеется, нет! – воскликнул младший брат, забыв понизить голос. Судя по выражению лица, подобное предположение возмутило его до глубины души.

– Эта девушка в твоей постели, Верлен, – напомнил Гефест, недоверчиво приподнимая брови.

Неужели сводный брат не отдает себе отчет в том, что в подобной ситуации определенные выводы напрашиваются сами собой?

– Мне прекрасно известно, где она находится, – сердито огрызнулся Верлен. – Ее зовут Сефиза. То есть… мне так кажется.

– В каком смысле «тебе кажется»? Что все это значит?

Проигнорировав все вопросы, Верлен приблизился к кровати, с каждым шагом двигаясь все быстрее, и склонился над девушкой, очевидно, очень обеспокоенный ее состоянием. Он осторожно коснулся тонкой шеи, проверяя пульс, потом слегка подоткнул одеяло.

Гефест понял, что дело серьезное.

– Ей нужна твоя помощь, – пояснил младший брат. Между его бровями пролегла тревожная складка. – Это Залатанная. Не в меру усердные стражники отсоединили ее руку и ногу… Она истекает кровью. Ты должен ее спасти. Я принес ее механические протезы – прикрепи их обратно. Позаботься о ней, умоляю.

– Это не просто Залатанная, это инакомыслящая! – сообразил вдруг Гефест, отступая на шаг. Он потрясенно уставился на Верлена. – Вчера ты со своими солдатами поймал ее, но ни словом не обмолвился об этом во время встречи с отцом? А теперь ты прячешь ее в собственной спальне? Ты что, совсем лишился рассудка?

Верлен принялся расхаживать туда-сюда перед кроватью. Он двумя руками пригладил волосы, всем своим видом олицетворяя обычно нехарактерную для него нервозность.

– Я счел это разумным, – процедил он сквозь зубы.

– Кто она тебе? – спросил напрямик Гефест. – Раз уж ты втягиваешь меня в это дело, я требую, чтобы ты рассказал мне правду.

– Проклятье, да я понятия не имею! – воскликнул сводный брат, с горечью кривя губы. – До вчерашнего дня я ее в глаза не видел. Кроме того, я почти уверен, что она меня ненавидит…

– Человеческая девица, которая тебя ненавидит? В самом деле, чрезвычайно захватывающая история. И все же, скажи-ка мне, умник, как именно ты рассчитываешь сохранить эту безумную аферу в тайне? Что будет с солдатами, которые ее конвоировали?

Верлен перестал мерить шагами комнату и с обреченным видом пожал плечами:

– Они мертвы, все четверо. Кроме нас, никто во дворце не знает о ее существовании.

– Ах вот как! – иронически проговорил Гефест. – Вот теперь я тебя узнаю. Никогда не упустишь случая прибегнуть к своим способностям…

– Несомненно, следовало дождаться, пока те легионеры доложили бы отцу о связи между этой девушкой и моей разбитой маской! – взвился Верлен. Очевидно, у него уже сдавали нервы. – Это она своим протезом пробила мою броню! Предлагаю отложить наше обсуждение целесообразности устранения легионеров, если не возражаешь! Мне нужно, чтобы ты поторопился и вернул Сефизе ее руку и ногу, пока она тоже не умерла! Я не спрашиваю, оказались ли ее протезы бракованными или ты нарочно сделал их такими. Почини ее, и все! Чтобы она стала такой, как раньше…

Гефест прищурился, потрясенный поведением младшего брата. От Верлена исходила огромная тревога, а в его голосе звенел целый спектр других эмоций, выдававших его с головой.

Как мог этот молодой человек, всей душой ненавидевший людей, которого ничто никогда не трогало, ни с того ни с сего начать так сильно тревожиться за жизнь одной из представительниц этого вида? Он же ее даже не знает. Неужели на самом деле Верлен вовсе не такой бесчувственный, каким хочет казаться? Что же с ним происходит?

В любом случае этой человеческой девушке удалось пробить брешь в броне его жестокости и слепого следования воле отца. Она даже сподвигла его нарушить законы бога-императора. Кем бы ни была эта девчонка, сейчас она – важный козырь.

Справившись с потрясением, Гефест подошел к кровати с другой стороны и принялся рассматривать незнакомку.

– Я сделаю все необходимое, – попытался он успокоить младшего брата. – Но для этого ее придется перенести ко мне в мастерскую. Там я смогу ее прооперировать.

– Об этом не может быть и речи, ее нельзя переносить, – решительно заявил Верлен и ожесточенно замотал головой. – Во-первых, нас могут увидеть, а во‑вторых, она слишком слаба и может не перенести тряски. Извини, но тебе придется работать здесь.

– В таком случае, мне нужно забрать кое-какие материалы и все необходимые инструменты. Боюсь удивить тебя, но подобное вмешательство требует соответствующего оборудования.

Гефест наклонился и приподнял полу куртки, прикрывавшей девушку. Верлен немедленно отвернулся – очевидно, не мог выносить открывшееся зрелище. Он вдруг стремительно вышел из комнаты, потом снова вернулся и поставил у изножья кровати два металлических протеза, принадлежавших человеческой девушке – и все это не поднимая глаз, словно ему больно было смотреть на тщедушное окровавленное тело.

– Объясни, что тебе нужно, и я все принесу, – пробормотал он, отступая от кровати, и сцепил руки за спиной.

Гефест взял механическую руку и оглядел ее со всех сторон.

– Узнаю этот экземпляр: это самый первый протез, растущий вместе с Залатанным, который я поставил. Должно быть, твоя подопечная была еще совсем юной, когда я ее изменил.

Спустя столетия исследований, в ходе которых Гефест пытался добиться того, чтобы протезы росли вместе с объектом операции, ему наконец удалось выявить слабое место в созданном его отцом механизме. В итоге он придумал, как нейтрализовать чары, связывающие металл с духом Ориона, и наполнить его другим волшебством, позволявшим Залатанным блокировать мысленное проникновение императора.

Однако тот факт, что новые протезы способны пробивать божественную броню, стал для Гефеста настоящим сюрпризом.

Сводный брат захлопал глазами, потом кашлянул и спросил:

– Ты ее помнишь?

Вместо ответа Гефест устало покачал головой.

Он не хотел вспоминать никого из них.

Никогда.

В противном случае разве смог бы он продолжать эту работу?