Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны - Салма Кальк Страница 36

Хотя Доменика и сказала, что всё в порядке, и она, Элоиза, справилась, но неуверенность всё равно грызла. Для того, чтобы прогнать эту неуверенность, следовало понаблюдать за пациентом и убедиться — да, всё идёт, как надо, она не навредила.

Гвидо принёс вина, Элоиза пила его маленькими глоточками, смотрела и слушала.

И поэтому увидела перемену положения тела, услышала шевеление, а потом и голос.

— Элоиза, вы здесь? Какой замечательный сюрприз!

— Вы бы спали дальше, монсеньор, — тихо сказала она.

— Мне кажется, я выспался на три дня вперёд, — улыбнулся он. — Скажите, чем это так завлекательно пахнет? Неужели вино со специями?

— Оно самое. Но я не уверена, что вам это подойдёт, всё-таки в вас вчера и сегодня вливали слишком много разных препаратов. Здесь есть вода и кислый морс, что вам предложить?

— Воды, пожалуйста, — ответил он.

Элоиза поднялась, поставила чашку с остатками вина на стол и налила в стакан воды. Села к нему на постель и помогла напиться. Хотела встать, поставить стакан и вернуться на свой стул, но он взял её за руку.

— Элоиза, не уходите. Пожалуйста.

— Извините, но вам от меня сейчас больше не будет никакой пользы, — покачала она головой. — Я сомневаюсь, что мои прежние специфические возможности в отношении вас всё ещё работают.

Она освободила руку и села на стул.

— Мне не важна польза, мне важны вы. Чтобы вы были благополучны и чтобы вы были рядом. Мне как-то, помнится, один добрый человек сказал, что если существует какое-то недопонимание — нужно разговаривать. Давайте разговаривать?

— Я думаю, что двое суток после полостной операции — недостаточный срок для каких бы то ни было серьёзных разговоров.

— Но позвольте, ведь наркоза не было, и вообще вы идеально всё зашили. Я так понимаю, что и швы снимать не придётся.

— Нет, не придётся.

— Поэтому всё не так плохо, как вам кажется.

— Увы, у меня нет соответствующего опыта. Я предпочитаю перестраховаться. И советую вам лежать и не отвлекаться на… разговоры.

Вместо последнего слова она чуть было не сказала «на всякую ерунду».

— Я не думаю, что мой шов зарастёт быстрее, если я буду лежать тут и думать, как примириться с вами.

— А вам это важно? — удивилась она.

— Да, Элоиза. Мне это важно. Мне важно, чтобы вы были рядом, и при этом у вас всё было хорошо.

— Тогда я чего-то не понимаю, извините. Что это было?

— Мне самому трудно объяснить. Это было иррационально. Когда я увидел, что вы так запросто смеётесь с каким-то неизвестным, а ведь вы и со знакомыми-то начинаете смеяться далеко не сразу… Видимо, я тоже не понял. Вы бы хоть предупредили, что ли, что у вас встреча, а то я выхожу, и первое, что слышу — как мои доблестные сотрудники стоят и языки об вас чешут. Там, значит, донна Эла с кем-то неизвестным разговаривает, как будто она нормальный человек, а не как обычно.

— Просто этот человек знает меня давно. Когда мы общались, я не была так задавлена грузом прошлых ошибок. Он и тогда легко мог поднять мне настроение, и теперь ему это удалось. Вам не нравится, когда люди, которым вы не представлены, поднимают мне настроение?

— Это была не рассудочная реакция.

— И сколько ещё таких реакций вы выдадите на мои вполне обычные встречи с незнакомыми вам людьми? Понимаете, за прожитые годы я накопила некоторое количество друзей и просто знакомых, и далеко не все из них являются ещё и вашими друзьями и знакомыми, прямо скажем. Да и со знакомыми вам людьми мне случается то работать вместе, то танцевать, то просто разговаривать. Поэтому я не вижу решения вопроса, извините. Если вам нужна рядом женщина, у которой нет прошлого — вам нужна юная девица. Очень юная. Если вам нужна женщина, которая ради вас забыла своё прошлое — так это тоже не я. Я была с вами больше года, и нам вроде было неплохо, но если вы вдруг поняли что-то про меня и я-как-есть вас не устраиваю — то вам незачем примиряться со мной. Вам просто нужно найти другой вариант. Ваш статус вам в этом поможет, сложностей возникнуть не должно.

— Это не кажется мне правильным. Мне не нужна юная девица, у меня уже была такая однажды, вы знаете, чем всё закончилось. И другой вариант мне не нужен.

— Тогда у нас неразрешимая проблема. А вообще, мне кажется, я всё это время не подавала повода для вашего беспокойства и для сомнений во мне. Когда мы были вместе — мы были вместе, точка. А когда не были — вы понимаете, что было много разного другого. У всех, как я полагаю.

— Да всё вы правильно полагаете. Я и не сомневался, я и вчера не сомневался. И потом не сомневался. Я вообще в вас не сомневаюсь. Что мне сказать, чтобы вы поверили?

Элоиза видела, что он сейчас искренен и ничего не скрывает ни от неё, ни от себя. Он сожалел, он хотел исправить. Но ей-то почему до сих пор больно?

— Я не знаю, Себастьен, — тихо проговорила она. — Я тоже несовершенна, мне просто больно от всего происшедшего. И мне тоже необходимо принести вам извинения. Я не должна была… реагировать так агрессивно. Я же могла вас серьёзно покалечить, вы понимаете? Это тоже была не рассудочная реакция. Просто от неожиданности и обиды.

— Это было сильно, — усмехнулся он. — Никаким оружием не достичь такого эффекта. Я потом часа два в себя приходил, вы приложили меня очень качественно.

— И прошу простить меня за это.

— Да и говорить не о чем.

— Я предполагаю, что ваше вечернее происшествие могло бы закончиться иначе, если бы не этот эпизод.

— Возможно, — пожал он плечами. — Но я понял, что с вами — только словом. Огонь и ветер в руках не удержать. И все знают, что вас обижать нельзя, — рассмеялся он. — Знаете, сколько раз мне вчера об этом напомнили?

— Даже и не представляю, — покачала она головой.

— О, я придумал кое-что. Теперь я понимаю, или мне кажется, что я понимаю логику вашего дяди дона Валентино. Ему нет никакого дела до того, с кем общается донна Полина, когда он не видит, потому что он в ней абсолютно уверен. Если бы не так — они бы не прожили столько лет душа в душу. Он знает, что в её глазах нет никого лучше него, а она то же самое знает про него, так ведь?

— Да, — кивнула она. — И ведь они не всё время живут вместе, у него дела дома, а она не может жить там весь год, она болеет от тамошнего климата.

— И он легко отпустил её в Рим, и это им никак не навредило.

— Именно.

— А я не хочу отпускать вас никуда. Но если вам очень понадобится — то придётся.

— Вообще чаще вы уезжаете по служебным или ещё каким-то делам, и случается, что надолго.

— Так-то верно, конечно. Я понимаю, что если бы вы хотели, то встречались бы, с кем хотели, и сколько хотели, и я бы ничего не узнал.