Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны - Салма Кальк Страница 35

День Себастьяно снова начался с фото Элоизы в телефоне — и это всё, что было у него в этот момент. Да, времени — десять утра, она, наверное, в офисе. Имеет ли смысл звонить? Ведь не ответит же. Сбросит звонок или просто не станет отвечать.

Ладно, сначала нужно заново научиться вставать с кровати.

Мария осмотрела его так же внимательно и с таким же строгим видом, как вчера. Убрала все торчащие трубки. Сообщила, что температуры нет, и это хорошо. И что можно пробовать подниматься.

Процедуру вставания после операции на брюшной полости Себастьяно знал хорошо и обрадовался фиксатору для шва. Но почему-то у него не хватило сил застегнуть его самостоятельно. Что ещё за новости?

Мария наблюдала за процессом с ехидной улыбочкой, потом тряхнула кудрями и сделала всё сама. Точно, аккуратно, молча.

Теперь перевернуться на бок и сесть. Посидеть немного, пусть темнота в глазах уляжется. Встать, держась за спинку кровати. Постоять.

Держась за стену, дойти до ванной.

Потом таким же образом вернуться в постель. Осторожно лечь и закрыть глаза.

Выводы неутешительны: до офисов он сейчас не дойдёт. Ни до службы безопасности, ни до аналитического отдела. И даже пробудившийся было зверский аппетит после прогулки поутих. Есть не хотелось, хотелось закрыть глаза и лежать.

Смотревшая на всё это Мария покивала и добавила — сегодня без крайней нужды с постели не вставать. Есть можно, да, понемногу, она распорядится, чтобы принесли. Вышла и закрыла за собой дверь.

Пусть свершится чудо, пусть Элоиза решит узнать что-нибудь о его самочувствии. Вчера же узнавала. А если не двигаться, голова не кружится и в глазах не темнеет. Может же он разговаривать? Вот, пусть она только придёт. И поговорим.

Элоиза проснулась.

Вспомнила, на каком она нынче свете.

И потом только открыла глаза.

Было очень светло, через незадёрнутые вечером шторы в спальню проникало солнце. Сколько времени и что происходит?

Элоиза выбралась из постели, отметила легкое головокружение, чего давно уже с ней не случалось — так, чтобы прямо с утра. Сумка нашлась в гардеробной, телефон был в ней.

Какая знакомая ситуация — все звуки и все будильники выключены. И сообщение от Лодовико с извинениями — это он, оказывается, вчера во время их разговора воспользовался её усталостью, вытащил из сумки телефон и всё выключил. Потому, что после бессонной ночи нужно спать. И утром предупредил Шарля и брата Франциска о том, что её сегодня не будет на работе.

К слову, часы показывали половину третьего. И спать ещё хотелось.

Нормальная реакция на двое суток без сна и на её способы поддержания себя в рабочем состоянии. Только бы не стало хуже, а так — ладно. Если сегодня не нужно идти в офис — значит, будем пользоваться возможностью. И как же хорошо, что вообще существует такая возможность — выспаться и не ходить сегодня в офис.

Она позвонила и поблагодарила Лодовико, потом позвонила брату Франциску и убедилась, что её отдел функционирует нормально, далее позвонила Марии Магро и узнала о здоровье больного. Больной сегодня был уже без температуры, пытался ходить по отделению, но пока недолго.

Можно было позвонить ещё и на кухню и попросить принести еды. К слову, вчера она как-то вообще забыла про эту необходимость.

За едой она читала новости «под крылом» и просто в сети — про происшествие с монсеньором герцогом не говорилось ни там, ни там. Ну и к лучшему, потому что нужно переключиться на что-то другое. Думать о другом, жить по-другому. Как? Не важно. По-другому. Возможно, позже она это поймёт. А пока — отставить, отодвинуть. Она волею случая его отчасти врач. А он — её отчасти пациент, волею того же случая. И точка.

Но пока она здесь, и Бруно приедет только завтра. Поэтому нужно пойти и убедиться своими глазами, что с больным всё нормально. Не то, чтобы она не доверяла Марии и прочим, но не чувствовала бы себя спокойно, пока не убедилась лично. Тем более, её завтракообед затянулся, и часы показывали начало седьмого.

Поэтому она переоделась и отправилась навещать больного.

* * *

Ей было по-прежнему непонятно — как же теперь и что дальше. Ну да, все формальности соблюдены и даже какие-то извинения принесены. С его стороны. Она сама ещё даже и не извинилась. А это следует сделать.

В прихожей, у дверей в монсеньорову родную палату на стуле сидел Гвидо с телефоном, и что-то кому-то писал. Увидел её — подскочил, поприветствовал.

— Кажется, монсеньор спит. У него недавно был его высокопреосвященство.

— Это хорошо — и что был, и что спит. Я зайду.

— Конечно, донна Эла! — и он бесшумно открыл ей дверь.

Внутри светилась одна небольшая лампа на стене, пациент спал.

— Попросите для меня подогретого вина, — попросила она Гвидо.

— Всё, что угодно! А ужин?

— Спасибо, не сейчас, — покачала она головой и вошла.

Себастьен дышал ровно, температуры не было, ничего недозволенного с ним с обеда не произошло. Можно было сесть и понаблюдать.