От сессии до сессии - Вероника Горбачева Страница 36

Ничего себе! Поглядываю на Баюна с уважением и некоторой опаской. Если у фамильяра такой магический уровень, то насколько же продвинут сам дядя Георг?

Как я его назвала? Ага, дядя Георг. Само собой как-то получилось.

Да и то сказать: к бывшему Егорушке у меня совсем иное отношение, нежели к его брату-интригану.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Солнце за нашими спинами постепенно карабкается в зенит. Хоть мы и остаётся в тени, но ощутимо припекает. Даже сонная истома накатывает.

— Тимыч, — встряхиваюсь я. — А сколько здесь, в Долине, прошло времени? Мага проговорился, что у нас дома целая неделя ухнула! Там наверняка столько дел без меня застопорилось, что пора мне и честь знать, пожалуй. Домой бы!

— Никуда тебе не пор-рау! — категорично, да ещё голосом кота Матроскина, заявляет тот. — Где ты ещё такие условия найдёушь? Тишина. Покой. Полный, как его… дзен. Сно-способности твои я подпр-равил, теперь тебя никуда не унесёт случайно, только на сознательном ур-ровне. А вот на бодр-рствующем тебе ещё дня тр-ри пр-робездельничать надо до полногоу восстановления сил. Так что — бр-роди по лесам, купайся и валяй дур-рака. Могу тебеу книжки из твоей библиотеуки пр-ринести; сама туда не ходи, не напр-рягайся. Хочешь, я сделаю так, чтобы ты попала к себе р-ровно чер-рез полчаса, как вер-рнулся отсюда др-ражайший твой супр-руг? М-м? Отдыхай, сколько душе угодно, а та неделя не увеличится ни на день.

Соблазнительно. И всё же…

Уловив мои колебания, он фыркает.

— Ваня, ну ты чтоу? Что прошло, то прошло, все прекрасно управились без тебяу, и мир-р не пер-ревернулся! Так что — узбагойся!

Ну и ладно! С удовольствием ложусь на спину, раскинув руки, и бездумно гляжу в просвечивающееся сквозь серебристо-зелёную листву небо. Гулять так гулять!

Басовито гудящий шмель пролетает настолько близко, что видны обножки — шарики пыльцы на лапках. Значит, где-то неподалёку поле или цветущий лужок… или поляна. Побродить бы и там, бездумно, просто любуясь… Как здесь всё-таки хорошо и спокойно! Но шило, с недавних пор прочно угнездившееся в некоей точке, не даёт покоя. Приподнимаюсь на локте.

— Тимыч, я же всё равно не усижу! Меня просто разбирает от любопытства. Как прошли именины бабушки Софи? Получила ли Мирабель собственный праздник? Не обиделась ли Элли за то, что я оставила её одну управляться в Эль Торресе? И не принялся ли дон Теймур за старое? И как там…

— Завтр-рау, — приоткрыв синий глаз, сообщает кот, прерывая словесный поток. А я, как разогнавшийся локомотив, не могу сразу затормозить:

— А ещё есть Глория, и дон Куадро, и Васюта, с которым бабушка собиралась переговорить… Что?

— Я сказал — завтр-рау. Я научу тебя пользоваться зеркалоум. Любым. Но только уговор: час пр-росмотрау в день. Не большеу.

— Тим-Тим! — начинаю вкрадчиво.

— Я непоудкупен!

И переворачивается на спину, подставляя солнечным лучам, пробивающимся сквозь листву, великолепное тугое и мохнатое пузо. Я не сдаюсь.

— А если… если я… если мы с твоей помощью перенесём сюда девочек? Представляешь, как они обрадуются? Они будут гладить и восхвалять тебя день и ночь!

Кот внезапно переворачивается и садится. Спрашивает взволнованно:

— А они пр-ринесут с собой чучундр-риков?

— Да наделают прямо тут, сколько угодно.

— А… мышку, мою хор-рошенькую такую, мою любименькую кр-расненькую мышку? Я однажды загнал её под ковёр-р и всё никак не мог достауть, а вы никто меня не поняли, когда я пр-росил помочь! Пр-ринесут мышку?

— Вспомни, где ты её потерял, и они найдут, непременно!

— И мячик?

— И мячик, — соглашаюсь я. — Добавишь время у зеркала?

Он фыркает.

— Вот ещё! Хозяин я своему слову или нет? Добавлю Маше или Соне за их подар-рки, пусть смотр-рят и учатся. А ты пр-росто пр-роверишь, как у них получается. А то от тебя снега зимой не дождёшься! Даже бантик не навязала на вер-рёвочку, бедному сироте поигр-раться…

***11.2

«Ма!»

Из состояния лёгкой дремоты меня выводит испуганный вскрик Рикки.

«Ма! Тут странное!»

К счастью, ива, на которой мы с Тимычем пристроились, достаточно стара и широка, а то от неожиданности, да ещё со сна, я так с неё и кувыркнулась бы. Тут хоть и мелко, а в том, чтобы вымокнуть, хорошего мало. Переведя дух, пытаюсь осмыслить, что, собственно, происходит. Не иначе, как кидрик во что-то влип. Иначе не воззвал бы ко мне таким образом; он ведь не любит мыслесвязь, предпочитая явиться лично.

«Рикки, мой хороший, что стряслось? Говори быстро, чем помочь и где ты?»

«Ой, ты лучше сама посмотри, — лепечет он с запинкой. — Сам не пойму…»

Скачущие вверх-вниз стены, по которым я опознаю одну из галерей Эль Торреса. Кажется, я смотрю на свет глазами моего фамильяра. Он что, удирает?

И слышу летящее ему вслед:

— Да постой же! Погоди, прошу, глупое живот… О, нет, не глупое! Умное, умнейшее, прекрас…нейшее, не уходи, умо…ляю!..

Боже ж ты мой, за ним гонится… Мирабель? Мчится, бежит: голос срывается, дыхание сбитое…

«Рикки, стой, дружок! Оглянись, за ней никто не охотится?»

С чего мне пришла в голову этакая дичь? Да просто меня не было в большом мире неделю, а за этот срок иной раз случается бездна событий. Жизнь может рухнуть по меньшей мере дважды-трижды. Вплоть до свершения революции в отдельно взятом некромантовском замке.

Это и впрямь Мири. Но в каком она виде! Растрёпанная, без следов макияжа, в какой-то хламиде, накинутой чуть ли не на голое тело, босиком… Она кидается перед шарахнувшимся от неё Риком на колени — не в унизительном порыве просительницы, о нет — а для того, чтобы обнять его за шею. С учётом того, что сейчас он не дракончик, а крылатый пёс — самая разумная позиция в попытке удержать. Разумеется, освободиться, вывернуться из объятий тому легче лёгкого, но… случилось-то что? Нельзя же её так бросить!

— Господин фамильяр… — В голосе Мири звенят истеричные ноты. — Рикки, да? Господин фамильяр, мне очень нужно увидеть вашу хозяйку. Это вопрос жизни и смерти, понимаете? Я не могу, я больше не могу, я запуталась, а он… он давит на меня, давит… Заберите меня отсюда, прошу! Мне больше не к кому обратиться! Сыновья далеко, а из замка меня не выпускают… Господин Рикки, умоляю!