Стеклянный меч - Виктория Авеярд Страница 36

Когда самолет наклоняется к лесу, я сосредотачиваюсь на карте, которую держу в руках, чтобы отвлечься, но все равно меня мутит.

– Да будь я проклят, – бормочет Кэл, глядя на руины, превращенные в посадочную полосу.

Он дергает еще один рычаг, и пол под ногами дрожит. Эта вибрация сливается с громким гудением, которое разносится по всему самолету.

– Приготовьтесь к посадке.

– Как именно? – спрашиваю я сквозь сжатые зубы и, повернувшись, вижу в иллюминаторе уже не небо, а верхушки деревьев.

Прежде чем Кэл успевает ответить, весь самолет содрогается и бьется обо что-то твердое. Мы подскакиваем, уцепившись за ремни. Инерция швыряет нас туда-сюда. Костыль Шейда отлетает и бьется о спинку кресла Фарли. Она, кажется, этого не замечает, и цепляется за подлокотники так, что костяшки белеют. Широко раскрытые глаза неподвижно устремлены вперед.

– Сели, – выдыхает Фарли, чуть слышно сквозь оглушительный рев моторов.

Ночь тихо спускается над так называемыми развалинами. Тишина прерывается далеким пением птиц и тихим гудением самолета. Пропеллеры вращаются все медленнее и медленнее, до полной остановки. Удивительное синее сияние электричества под каждым крылом меркнет. Теперь свет исходит только из салона и от звезд над головой.

Мы молча ждем, в надежде, что наша посадка прошла незамеченной.

Пахнет осенью. В воздухе висят аромат сухих листьев и сырость от далекой грозы, и я вдыхаю полной грудью, стоя у подножия трапа. Тишину нарушает только отдаленное похрапывание Килорна – он урвал несколько драгоценных минут сна. Фарли, с пистолетом в руке, уже исчезла, чтобы осмотреть остаток разрушенной посадочной полосы. Она прихватила с собой Шейда, просто на всякий случай. В первый раз за несколько недель, даже месяцев я не под стражей и не под наблюдением. Я снова принадлежу себе.

Конечно, это не продлится долго.

Кэл поспешно спускается по трапу, с винтовкой на плече и пистолетом у бедра. В руке у него рюкзак. Черноволосый, в темном комбинезоне, он как будто соткан из тени – не сомневаюсь, он собирается обернуть это к своей выгоде.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, быстро схватив его за руку.

Он мог бы сразу вырваться, но почему-то медлит.

– Не волнуйся, я взял немного, – говорит Кэл, указав на рюкзак. – В любом случае то, что мне понадобится, я могу и украсть.

– Ты? Украсть? – Я фыркаю при мысли о принце – в первую очередь, бесстрашном воине, – который ворует. – В лучшем случае ты лишишься пальцев. В худшем – головы.

Он жмет плечами, стараясь не выказывать волнения.

– А тебе не все равно?

– Нет, – тихо отвечаю я, изо всех сил скрывая боль. – Ты нужен нам здесь, и сам это знаешь.

Губы Кэла слегка подергивается, но это не улыбка.

– А мне не все равно?

Хотела бы я вразумить его, но Кэл – не Килорн. Он примет мой удар, улыбнется и уйдет. Принца надо уговорить, убедить. Сманипулировать.

– Ты сам сказал, что каждый новокровка, которого мы спасем, – это удар по Мэйвену. Ты по-прежнему с этим согласен, ведь так?

Кэл молчит. Но и не спорит. По крайней мере, он слушает.

– Ты знаешь, на что способна я, на что способен Шейд. А Никс, возможно, еще сильнее, чем мы оба. Так?

Тишина.

– Я знаю, ты хочешь убить Мэйвена.

Несмотря на темноту, глаза Кэла озаряются странным светом.

– И я тоже этого хочу, – продолжаю я. – Я хочу удавить его собственными руками. Хочу видеть, как он своей кровью расплачивается за то, что сделал, за каждого человека, которого убил.

Так приятно говорить это вслух, признаваться в своем самом огромном страхе тому единственному человеку, который поймет. «Я хочу причинить Мэйвену нестерпимую боль. Хочу, чтобы его кости звенели от молний, пока он не перестанет кричать». Я хочу уничтожить чудовище, в которое превратился Мэйвен.

Но когда я думаю о мести, передо мной встает тот мальчик, каким он казался мне. Я продолжаю твердить себе, что это было притворство. Мэйвен, которого я знала и к которому прониклась теплыми чувствами, был ненастоящим. Его создали специально для меня. Элара сделала сына таким, чтобы он мне понравился, и она прекрасно справилась со своей задачей. Отчего-то человек, которого никогда не существовало, не дает мне покоя. Он страшнее всех прочих моих призраков.

– Он вне нашей досягаемости, – говорю я, обращаясь одновременно к Кэлу и к себе. – Если сейчас мы начнем охоту за ним, он похоронит нас обоих. Ты же понимаешь.

Некогда генерал и по-прежнему великий воин, Кэл знает, что такое битва. И, несмотря на свою ярость, несмотря на то, что каждая клеточка его тела молит о мести, он понимает, что этот бой выиграть невозможно. Пока что.

– Я не участвую в вашей революции, – шепотом произносит он чуть слышным в ночи голосом. – Я не боец Алой гвардии. Я в этом не участвую.

Кажется, сейчас он в раздражении топнет ногой.

– Тогда кто ты, Кэл?

Он открывает рот, ожидая, что ответ сложится сам собой. Но нет.

Я понимаю его замешательство, хоть оно мне и не нравится. Кэла с рождения готовили быть всем, против чего я борюсь. Ничего другого он себе не представляет, даже теперь, когда живет бок о бок с Красными. Когда его предал собственный брат и преследуют сородичи.

После долгой и ужасной паузы он разворачивается и возвращается в самолет. Там Кэл оставляет рюкзак, оружие и свою решимость. Я тихонько выдыхаю, радуясь его выбору. Кэл останется.

Не знаю, надолго ли.