Бог подстав и я - Зинаида Гаврик Страница 35

Как и следовало ожидать, всю ночь меня мучили кошмары. То мне являлся Герман с горящими красными глазами, то Азаллам, который грозил пальцем и говорил мягким голосом Германа: «Не разочаруй меня, а то убью, малышка…».

Когда я проснулась, мамы и Арсения дома уже не было. Я порадовалась, иначе мама точно заподозрила бы неладное: из зеркала на меня смотрело нечто бледное и встрёпанное. В таком виде можно смело играть в фильмах привидение. Даже грим не требуется. Понадобилось много времени и усилий, чтобы сделать себя хотя бы отдалённо похожей на живого человека.

Когда я пришла на работу, возле гардероба уже дежурил Пётр со стаканчиком кофе. Я чувствовала себя настолько вымотанной, что просто кивнула ему, не говоря ни слова. К сожалению, его это только порадовало. М-да. Представляю себе, какими он видит идеальные отношения: никаких бесед, а только редкий обмен фразами, когда без этого уж совсем не обойтись. Жуть! Однако, как выяснилось, Пётр умел удивлять. Когда я решила, что он немного постоит и молча удалится, ему вдруг приспичило поболтать.

– Хорошо выглядишь, – сказал он. Я аж едва мимо стула не села. Хорошо выгляжу?! Да я ведь сегодня как будто с Хэллоуина явилась! Пётр воспринял мой офигевший вид, как проявление крайнего восторга от его небывалого красноречия, и самодовольно добавил: – Мне нравится.

– Ты, наверное, и фильмы с зомби любишь? – злобно уточнила я.

– Ну… да, люблю. А откуда ты знаешь? – нахмурился он, безуспешно пытаясь найти взаимосвязь между своим комплиментом и моим вопросом.

Всё, он меня достал. Ну сейчас я ему популярно объясню, что к чему. Я набрала воздуха, но тут кто-то открыл уличную дверь. Если клиент, то разборки придётся отложить… Но после того, как обслужу клиента, я всё равно выскажу этому Петру всё, что о нём думаю. Однако когда я увидела, кто именно вошёл в ресторан, все гневные слова вылетели у меня из головы.

– Привет, малышка, – мягко улыбнулся Герман. – Я ужасно соскучился. Решил заскочить к тебе на минутку, принести кофе. Вижу, что не зря. Ты очень бледная. Не выспалась?

Я еле-еле нашла в себе силы, чтобы кивнуть. А потом Герман повернулся и в упор посмотрел на Петра.

– Кто это? – мягко уточнил он, наклонив голову на бок, словно разглядывал интересную зверюшку. Я невольно вздрогнула, увидев выражение его лица.

Если бы что-то подобное произошло вчера утром, я справилась бы с ситуацией очень легко. Но сейчас я знала правду о Германе. И это всё меняло. Нет, я надеялась за сегодняшний день морально подготовиться к тому, что встречусь с ним завтра, но его внезапное появление на работе оказалось для меня полнейшей шокирующей неожиданностью. Я впала в ступор.

Герман ждал ответа.

Пауза затянулась.

И это было очень, очень плохо. Ведь для него ситуация выглядела по-другому. Если бы Пётр мне был никем, то у меня по логике не должно было возникнуть затруднений с ответом. А раз я замялась, значит, дело нечисто.

Взгляд Германа стал режущим.

Я поняла, что это провал. Я опять всё испортила!

К счастью, Пётр тоже молчал.

Думаю, он понял, что ко мне пришёл мой парень, о котором я говорила, и теперь пытался сообразить, как нужно реагировать в таких случаях. Бороться за меня? Сделать вид, что мимо проходил? Попытаться морально унизить соперника? Извиниться и уйти? На лице отражалась нешуточная внутренняя борьба. Я впервые порадовалась, что он такой. Ведь что бы он ни сказал, это было бы неуместно.

Весь ужас в том, что ни в коем случае нельзя было нервно заявлять: «Пётр! Я же говорила тебе, что у меня есть парень! Вали давай отсюда!». Азалл отдельно предупредил насчёт этого. Не допускалось ничего, что можно характеризовать словами «грубо» и «скандально». Именно моя мягкость, беспомощность и восторженная непосредственность привели к тому, что Герман на меня запал. Даже когда я ругала его из-за парня с ножом, это всё равно было мило.

И тем более нельзя было заступаться за Петра. Это вообще было смерти подобно. Одно из основных наставлений Аза звучало так: «Герман должен чувствовать, что является главным для тебя. Важнее всех. Есть ты и он, а весь мир против вас двоих. Даже если при тебе он будет делать кому-то больно, ты должна будешь демонстрировать, что ты на его стороне».

Ах да, ещё Аз призывал по возможности избегать вранья. Герман ни в коем случае не должен был почувствовать обман. «Но как, Аз?! Как не врать?!» – «Старайся быть честной, но не говори всё подряд. Выбери из всей правды самую удобную и озвучь её».

– Мурашки по коже, – прошептала я, поддавшись наитию.

– Что? – Герман повернулся ко мне.