Узы крови - Патриция Бриггз Страница 33

Тупой вервольф, подумала я. Не самое умное, что стоит говорить родителям тринадцатилетней девочки.

— Вервольфы невероятно проворны, — сказала я. — Они сильны и грациозны. Она никогда не состарится. А стая… Не знаю, как вам объяснить. Не уверена, что понимаю это сама, но волк в хорошей стае никогда не бывает одинок.

Я посмотрела прямо ему в глаза и сказала:

— Она может быть счастлива, мистер Блэк. В безопасности и счастливая, она не будет опасна ни для себя, ни для других. Ужасно, что на нее напали, и истинное чудо, что она выжила. Никогда не слышала, чтобы такой маленький ребенок пережил нападение вервольфа. Быть вервольфом значит быть иным, но это не страшно.

Я учуяла запах шерсти и обернулась раньше, чем Хани вошла. Для вервольфа она невелика, с немецкую овчарку, хотя тяжелее и основательнее держится на ногах. Шерсть у нее желтовато-коричневая с чуть более темным подшерстком и с полосой на спине, серебряной, того же цвета, что хрусталь ее серых глаз.

Плечи у вервольфа развиты сильнее, чем у волка, скорее как у тигра или медведя, это придает гибкость его движениям и дает возможность пользоваться страшными когтями. У крупных самцов подобный эффект может быть даже гротескным, но Хани он очень подходит. Она кажется изящной и сильной и совсем не похожей на собаку.

Я улыбнулась ей, она помахала хвостом и наклонила голову. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, почему она это сделала. Адам объявил меня своей подругой, значит, рангом я выше ее.

Впрочем, не помню, чтобы остальные члены стаи Адама демонстрировали мне покорность. Но в волчьем обличье я не бегаю со стаей, а в человечьем — теоретически поведение должно быть таким же. Но сознанию человека кое- что дается гораздо труднее, чем сознанию волка. Думаю, им очень трудно покоряться койоту, тем более что они знают: я подруга Адама только номинально.

Я улыбнулась, подумав, какое смятение начнется в стае, если я потребую, чтобы со мной обращались в соответствии с этикетом. Не сработает. Я удивлялась, что объявление Адама действовало: никто на меня не нападал. А стоило бы попробовать — хотела бы я посмотреть на выражение лица Адама.

Летняя шерсть Хани не так великолепна, как зимняя, но в то же время более густая шерсть скрыла бы игру мышц. Хани тоже это понимала. Она нашла солнечный участок, где могла позировать.

При ее приближении Блэк сделал шаг назад, но потом оставался на месте. Хани дала ему время привыкнуть, потом прошла вперед и села так, что он мог ее коснуться.

— Она прекрасна, — сказал он чуть напряженным голосом. Если бы я не слышала, насколько участилось его сердцебиение, я бы не подумала, что он испуган. Если он так реагирует и на дочь, неудивительно, что у нее сложности.

— Моя дочь может стать такой же? — спросил он. Человек в присутствии незнакомых не должен так раскрываться.

Я кивнула,

— Как скоро?

— Сама по себе? Зависит от нее. Но в присутствии Альфы — сразу.

— Больше никаких клеток, — прошептал он. Я не могла позволить ему думать так.

— Никаких металлических клеток, — сказала я. — Но, попав в стаю, она уйдет из-под вашего контроля и попадет под контроль Альфы. Это тоже своего рода клетка, хотя гораздо более удобная.

Он сделал глубокий дрожащий вдох.

— Она меня понимает? — спросил он, кивком указав на Хани.

— Да, но говорить не может.

— Хорошо. — Он посмотрел прямо ей в глаза, не ведая, что бросает вызов. Я едва не вмешалась, но Хани это как будто не обеспокоило, поэтому я отступила.

— А свою дочь, — спросил Он у Хани, — вы привели бы сюда? Доверили бы ее Хауптману?

Она улыбнулась ему — не широко, чтобы не показать острые белые зубы, и помахала хвостом.

Он посмотрел на меня.

— Если я приведу ее сюда, он отберет ее у меня?

Я не знала, что ответить. Адам увидит это по-другому, для него все волки его семья, но объяснить это тому, кто не входит в стаю, затруднительно. И я не уверена, что отцу это понравится. Как отдать собственного ребенка, даже для его пользы?

— Он примет ее под свое крыло, — сказала я наконец. — И будет отвечать за ее благополучие, а он относится к своим обязанностям серьезно. Он никогда не откажет вам в свидании с ней. Если ей не понравится в стае Адама, есть другие возможности, особенно если она научится контролировать себя.

— Она может стать одиноким волком, — сказал он, успокаиваясь.

Я покачала головой. Не стану ему лгать.

— Нет. Женщину никогда не отпускают. Их слишком мало, во-первых, и у самцов слишком сильный защитный инстинкт, чтобы позволить самке защищаться самой, во-вторых. Но она может поменять стаю.

Морщины на его лице стали глубже. Он выругался. Трижды. Хани негромко взвыла. Может, сочувствовала, а может, протестовала против грубых выражений. Я больше не могла предсказывать поведение Хани.

— Какой у вас выбор? — спросила я. — Если она кого-нибудь убьет, волки будут на нее охотиться и найдут. Как она будет себя чувствовать, если причинит боль вам или матери?

Он достал телефон и посмотрел на него.

— Хотите, я позвоню ему за вас? — спросила я.

— Нет, — сказал он и порылся в кармане в поисках листка с номером Адама. Посмотрел на него и прошептал: — Позвоню ему сегодня вечером.