Добыча волка - Линда Осборн Страница 33

— Вообще нельзя, — ухмыльнулся Джеймс, закончив очередное исследование. Ни одной царапины, ни одной раны на теле ведьмы – все излечил оборотень своим языком.

— О нет, мы будем гореть в аду… — застонав, Бьянка как-то особенно приятно прильнула к его могучей груди и Джеймс сверкнул в темноте желтыми звериными глазами от накатившего удовольствия.

— Будем, — улыбнувшись, оборотень легко коснулся губами ее виска.

Сейчас, когда все встало на свои места, он даже удивился тому, как правильно все ощущалось.

Межвидовые различия? В чем?

Все в ней было создано ровно для него, будто бы даже с учетом его потребностей и пожеланий.

Вкус, тонкий аромат интереса, влечения, подходили на сто процентов, и дурманили голову, вспыхивая в мозгу цветными всполохами удовольствия – пережитого и будущего. Джеймс не планировал нападать вот так сразу, но едва только увидел ее, такую красивую, такую печальную, но при этом такую родную, что все запреты, все сомнения отпали прочь. Волк внутри его тела захватил сознание – не зря так долго искал, не зря так долго блуждал среди черно-белых деревьев, смотрел на серых предателей и видел, знал, что они не чувствуют при этом ни грамма раскаяния.

Она оказалась самым лучшим его трофеем. Таким же манящим, таким же сладким, таким же притягательным. Но сейчас, обнимая Бьянку, Джеймс подумал вдруг, что впервые и сам себя ощущает добычей. И от этого понимания ему не стало плохо, ничего не закололо внутри иглами страха и неприятия. Потому что и это было правильно.

Нужно было присвоить ее себе в тот же миг, как понял, что это неизбежно. Не мучиться, не бегать, не вилять. Он и без того знал, что однажды это произойдет, это наваждение не могло отпустить, отступиться.

— Ой…а там…что там?

Бьянка будто очнулась. И правда: не лучшее место для…

И сразу на сознание навалилось все то, что оставалось за дверьми ее темницы. Джеймс чертыхнулся. Теперь, когда какофония ее цвета, запаха, вошла в норму, выправилась в прекрасную музыку, которая звучала только для него, реальность обрушилась со всей своей необратимостью.

Он медленно встал на ноги, помог подняться девушке, оправил ее одежду. Этот схрон – по другому его и назвать было нельзя – был по-своему свежий. Скорее всего, ведьмы держали тут девушек не так давно и не подолгу. Видимо, чаще всего ведьмы с нестабильной магией находились в стенах института, который находился так близко, и ведьмы творили свои черные дела прямо тут, не сильно напрягаясь.

Оборотень прислушался к своим ощущениям, протянул мысленные нити к каждому волку стаи, что остались за дверьми этой темницы, которая пролегала почти под землей, проверяя, считывая информацию. Он уверенно взял Бьянку за руку и шагнул из темного небытия, куда была запечатана ведьма, и тут же едва не ослеп. Сетчатка глаза будто забилась в судорогах, словно по телу пропустили ток, и он искрами высыпался из зрачков. Мир вокруг слепил и резал, но при этом заставить себя закрыть глаза и оказаться в спасительной темноте наедине с собой не хотелось.

Потому что потерять то, что открылось, стало твоим, хоть на одно мгновение, казалось неверным, неправильным, не возможным. Повсюду пульсировал цвет. Миллиарды оттенков, полутонов делали мир шире и объемнее, живее чем был до этого когда-то. Даже то, что он увидел после первого поцелуя с Бьянкой не стояло на одной ступени рядом – потому что лишь теперь его глаза будто раскрылись на все те сто процентов, которые должны были быть раскрыты у оборотня.

Темная, словно мокрая, зелень, желтые пылинки, осевшие на острой паутине, лучики золотого солнца, пробивающиеся через черно-зеленую крону деревьев…шерсть волков, которая переливается всеми оттенками, какие только могут быть, их жёлтые звериные глаза, точки темных зрачков…

Джеймс охнул, не в силах сдержаться.

Мир захватил его всеми красками и это ощущение острой иглой кольнуло в сердце, ему показалось даже, что черный лед, в который оно было прежде скованно, расползся на мелкие куски и осел крошкой.

Волки почувствовали перемену в поведении вожака и подобрались ближе. Бьянка по инерции спряталась за спиной своего избранника, и Джеймс пожал ее влажную ладонь, поддерживая.

То, что он чувствовал сейчас, то, что переживал в эту минуту больше походило на второе рождение, и за это он был невероятно благодарен ей. Ведьме. Своей собственной добыче.

Он расправил плечи и без вызова, но со сдержанной силой глянул на свою стаю, призывая их замолчать и принять выбор альфы. Оборотень выбрал ведьму, и это не могло осуждаться никем. И теперь уже даже самой ведьмой…

Волки припали на одну лапу, выказывая уважение альфе.

Джеймс поднял голову вверх и завыл.

Чтобы защитить свой выбор и свою ведьму от всего мира он был готов принять обязательства альфы по ведению стаи, и стая платила ему полным подчинением.

— Совсем скоро тут окажутся ведьмы. И мы должны оказать им теплый прием, — глухо сказал он, зная, что его голос слышат все члены стаи. — Тот, кто покушается на добычу волка, должен отплатить.

Бьянка сильнее сжала его пальцы.

Она была готова к войне – по тому, как вокруг вдруг завертелся ветер, Джеймс понял, что ее магия не только проснулась, но и полностью подчинилась ей.

-25-

Только я приготовилась снова страдать, как вдруг снаружи послышался лязг, грохот. Я отпрянула к стене на всякий случай и приготовилась обороняться. Дверь отворилась, и я…

Тут же была сбита с ног.

Джеймс!

Джеймс, мой охотник нашел меня!

Снова нашел!

Все внутри запело, завибрировало от удовольствия, счастья, радости!

Напряжение, пульсирующее в груди, резко отпустило и колени подогнулись.

Я с радостью упала в его горячие, сильные объятия. Мужчина и не думал отстраняться – он с такой силой притянул меня к себе, что выбил из легких весь воздух, едва только моя грудь коснулась его могучего торса.

Это безумие…безумие…

Но я сама потянулась к нему, оглаживая ежик упругих волос, которые так мягко распушились под моими пальцами. Оборотень глухо зарычал, словно удерживая свое напряжение, словно получая невероятное счастье, словно…

Мне хотелось отблагодарить его, сказать главные слова, но все, на что я казалась способна…

Ох, да к чему слова!

Кому они нужны?

Его горячая кожа, дрожащее под моими прикосновениями тело, грохочущее сердце отзывались во мне также рьяно, с точно такой же звериной амплитудой.