Диспейсер - Андрей Ливадный Страница 33

Однако болезнь разума, которую по всем симптомам могли диагностировать у Хоша, имела и обратную сторону. Понятие, определяющее заболевание, несло двоякий смысл и переводилось в двух вариантах: «отделившийся» и «Великий Отделившийся».

Первое означало безнадежную особь, способную причинить вред сообществу, подлежащую безусловному уничтожению, второе являлось титулом избранных.

Один раз в десяток, а то и сотню тысяч лет на свет появлялась особь, способная развиваться самостоятельно, встать над любой иерархией, игнорировать мнение общественного разума, подавлять ментальное поле породившего его коллектива.

Великий Отделившийся.

Появление подобной особи, самостоятельно, помимо воли общественного разума, проходящей стремительные стадии трансформаций и развития, знаменовало начало эпохи великих потрясений и перемен.

Изучение древнейшей истории разумных насекомых указывает на существование трех особей, в разное время носивших такой титул.

Первый объединил разрозненные Семьи инсектов, вывел их из колоний, подвергшихся первой атаке предтеч [23], создал Великую Семью и направил усилия миллиардов сородичей на проектирование и строительство Сферы Дайсона.

Второй Великий Отделившийся поднял восстание против харамминов, что произошло уже после исхода инсектов из Сферы, когда распалась Великая Семья, а планетные сообщества разумных насекомых фактически оказались в положении рабов. Ими повелевали хараммины, разрешая каждому анклаву инсектов иметь только три разумные особи, не больше.

В результате восстания девяносто процентов инсектов получили независимость и со временем сумели сформировать существующие по сей день Семьи.

Третий Великий Отделившийся, по некоторым свидетельствам, жив до сих пор. Он появился среди кочующих Семей, которые продолжали двигаться по дикой периферии шарового скопления О’Хара, на протяжении миллионов лет достраивая и совершенствуя транспортную сеть.

По непроверенным данным, именно он решал, какой Семье предоставить право заселить вновь открытую планету, куда усилиями кочевых (или в другой терминологии «космических») инсектов проложены тоннели внепространственной транспортировки.

Хош пока что не задумывался, кто он.

Ему даже в голову не приходило счесть себя больным либо примерить величайший титул.

Он шел своим, уникальным путем, преследуя прежнюю цель – возродить Семью.

Но что он станет делать потом, когда цель, уже такая близкая и осуществимая, будет достигнута?

Сфера Дайсона. Лагерь диспейсеров…

Райбек проснулся от холода. Внутри просторной надувной палатки царил мрак.

Зуб на зуб не попадал. «На всем экономит», – неприязненная мысль относилась к Рохану. Оборудование временного полевого лагеря отслужило уже не один эксплуатационный срок и годилось разве что в утиль.

Взглянув на дисплей системы климат-контроля, он увидел лишь индикацию низкого заряда батарей и, вздохнув, начал одеваться.

Через пару минут, выбравшись из палатки, Райбек осмотрелся.

Рассвет – словно лезвие бритвы.

Резкая линия терминатора раскроила небо. В направлении стоянки истребителей царил полный мрак, но по другую сторону уже струился яркий красноватый дневной свет. Граница дня и ночи, лишенная сумеречной зоны полутонов, медленно двигалась, приближаясь к лагерю диспейсеров.

Яркие, пережитые накануне впечатления мгновенно вернулись, прогнали сонную одурь.

Сфера…

Дениэл невольно взглянул вверх.

В небесах скользила огромная прямоугольная плита. Взгляд, конечно, не мог оценить истинного размера орбитальной конструкции, но выручали знания, полученные в институте. Насколько он помнил, именно цепочка специально созданных, точно рассчитанных орбитальных плит, периодически затмевающих застывшую в зените багряную звезду, создавала на огромных территориях искусственного мира смену дня и ночи.

Плиты парили очень высоко. Сколько их всего, Райбек затруднялся ответить, подробно устройство Сферы преподавалось факультативно, занятия вел профессор Лагутин. Признанный специалист по изучению древней цивилизации инсектов, он так увлекался любимой темой, что частенько задерживал студентов до позднего вечера.

Райбек пару раз сходил на дополнительные занятия, а затем бросил, о чем сейчас сожалел.

«Ладно, наверстаю. Не маленький. Главное – я тут, в Сфере, да и записи факультативов есть в кибстеке, Даша по дружбе поделилась».

Он уже забыл о донимавшем его минуту назад холоде, настолько впечатляющим оказалось зрелище рассвета. Линия терминатора четко разграничивала свет и тьму, она скользила по болотистой равнине, сглатывая мрак, и вслед ее движению на освещенных участках тут же начинал вскипать и вихриться молочно-желтый туман.

Красный карлик – стареющее солнце, вокруг которого когда-то обращалась родная планета инсектов, а позже, в период расцвета их цивилизации, была возведена оболочка искусственного мира – изливал на внутреннюю поверхность уникального сооружения достаточно лучистой энергии. Долгие жаркие дни чередовались тут с непродолжительными, но очень холодными ночами. Система регуляции климата давно дала сбой, но раньше, насколько это смогли понять современные исследователи, климат на всей территории Сферы был исключительно мягким и влажным, без резких перепадов дневных и ночных температур.

Инсекты добились равномерного распределения тепла за счет многочисленных горных хребтов, через которые они проложили огромные тоннели, снабженные шлюзовыми воротами. При помощи исполинских воздуховодов часть избыточного тепла отводилась от освещенных территорий в ночные регионы, над просторами Сферы в далеком прошлом дули постоянные теплые ветра, обеспечивая для инсектов наиболее комфортный, благоприятный климат.

Сейчас, спустя миллионы лет забвения, древние системы уже не работали. Одни тоннели оказались наглухо запечатаны, иные, наоборот, постоянно открыты, третьи вообще не выдержали бега времени, обрушились, образуя глубокие узкие ущелья.

Когда над участками поверхности Сферы царила ночь, материал ее оболочки, несмотря на прекрасные термоизолирующие свойства, все же остывал под воздействием космического холода, что приводило к резким колебаниям температуры. Свою лепту вносили и ветра, чье движение уже не подчинялось точному инженерному замыслу, а носило стихийный характер. Одни регионы стали слишком жаркими, засушливыми, другие – очень холодными, мелководные моря превратились в бескрайние болота, оставшиеся без присмотра растения и некоторые (весьма малочисленные) виды животных за три миллиона лет изменили ареалы обитания и успели пройти недолгий путь эволюционных мутаций.